Единственное, что пока не давало мне покоя — участие в моей судьбе человека, похожего на Гронского. По крайней мере, это был человек с талантом часовщика, управляющего временем. Может, у Гронского был брат с таким же талантом? Или в Мурманске появился ещё один часовщик? Мне бы хотелось знать об этом, ведь предсказание Остроумовой должно сбыться, и нужно понимать расклад сил перед тем, как отправиться по тем координатам.

Я хотел было добиться аудиенции у Щукина и поговорить об экспедиции, но Василий Степанович избегал встречи и ссылался на сильную занятость.

Как я вернулся домой, уже не особо помню. Целые сутки провёл в пути: сначала на самолёте добрался до Воркуты, затем вечерним рейсом долетел до Санкт-Петербурга, а уже оттуда на поезде приехал в Мурманск. Надежды выспаться растаяли с ранним звонком на телефон. Я машинально поднял трубку и услышал недовольный голос Остроумовой.

— Чижов, где ты пропал? — возмущалась госпожа ректор.

— Я уже дома. Разве я вам не звонил по приезду?

— Звонил! И обещал зайти утром. Уже десять часов утра, а тебя до сих пор нет. Или ты по какому-то другому часовому поясу ориентируешься?

— Виноват, через полчаса буду! — пробормотал я в трубку, пытаясь открыть глаза. Действительно, на часах было пятнадцать минут одиннадцатого, а Вьюга обиженно смотрела на меня из-за того, что я её не покормил утром и не вывел на прогулку.

— Не волнуйся, подруга, сейчас всё будет!

Я вызвал такси и побежал в душ. По дороге насыпал собаке корма и открыл дверь во внутренний двор, чтобы Вьюга могла сделать свои дела и погулять на свежем воздухе. Когда машина подъехала к моему дому, я уже оделся, вот только не успел ничего съесть. Ничего, загляну в «Айгун» на обратном пути.

Разговор с Остроумовой вышел коротким. Она без особого интереса выслушала мой рассказ и сообщила, что расследование по делу о дуэли с моим участием завершено, обвинения сняты, и я могу вернуться к работе.

В понедельник я появился в академии за пару минут до начала занятий и сразу же направился в свой кабинет. Внутри уже сидели мои студенты, ожидая начала занятия.

— Арсений Игоревич! — оживился Некрасов, когда я вошёл в аудиторию. Филя первым бросился ко мне и заключил в объятия, а следом за ним бросились и все остальные. Даже гордый Аксёнов наплевал на все приличия и орал от радости вместе со всеми.

— Как дела? Надеюсь, скучали? — поинтересовался я, когда ребята немного успокоились.

— Ещё как! Пары у Бурносова — такая тоска! — пожаловалась Рыбакова. — Представляете, мы три пары подряд просидели за партами и писали конспекты. Ни одной практики за неделю, никаких примеров из жизни, только унылый бубнёж из книжки.

Мне в какой-то степени даже было жаль ребят, ведь это из-за моей неосмотрительности я угробил им целую неделю занятий. Но мы догоним материал и непременно наверстаем упущенное.

С приходом весны жизнь в академии, как и во всём Мурманске, закипела. Мы снова стали выбираться в рабочие поездки с ребятами из добровольческого отряда. Первым делом посетили Дальние Зеленцы, а затем отправились в Туманный. Дел накопилось огромное множество — починка генераторов, раздача артефактов, сбор информации, которая поможет науке…

В одну из поездок в Дальние Зеленцы с нами напросился профессор Куксин. У него были далеко идущие планы по поводу наших поездок, но я так ничего и не понял из его рассказов, поэтому пришлось узнавать у Кеши, который прекрасно понимал научный язык профессора.

— Если коротко, Куксин затеял восстанавливать флору и фауну на севере Кольского полуострова.