– А такого не бывает – чтобы одни инферны поправлялись лучше других? – спросил я.

– Грустно, но факт – для большинства таких, как Сара, борьба не кончается никогда. Она может всю оставшуюся жизнь находиться в этом положении, на грани между проклятием и одержимостью. Незавидная судьба.

– А я никак не могу помочь? – Я сам удивился прозвучавшему вопросу.

В больнице, где лечат инфернов, мне бывать не приходилось. Все, что я знал, это расположение: где‑то в пустынной местности, в Монтане, на безопасном расстоянии от городов. Выздоравливающие инферны обычно не жаждут видеть своих бывших бой‑френдов, но, может, Сара поведет себя иначе.

– Хорошо знакомое лицо может помочь процессу лечения на какое‑то время. Но только после того, как в тебе самом уляжется беспокойство, Кэл.

Я обмяк в кресле:

– Даже не понимаю, откуда растут ноги моего беспокойства. Сара меня волнует, это правда. Думаю, я все еще… – Я махнул рукой, скрывая волнение. – У меня просто пока нет ощущения, что… дело сделано.

Шринк глубокомысленно покивала:

– Возможно, потому, что оно и впрямь пока не сделано. Необходимо уладить еще одну проблему – с твоей предшественницей.

Я вздохнул; уже тысячу раз обсуждал все это прежде с доктором Проликс, с другими охотниками и с самим собой. Без толку. У вас закономерно должен возникнуть вопрос: если Сара была моей первой настоящей подружкой, где я подхватил болезнь? Хотелось бы мне это знать.

Хорошо, я, конечно, знаю, как это произошло, и точную дату и примерное время. В конце концов, трудно забыть, когда утратил девственность. Но чего я действительно не знаю – кто она такая. В смысле, мне известно ее имя – Моргана. Только имя. Большая проблема состоит в том, что я не помню где. Никаких зацепок. Ну, кроме одной: «Багамалама‑Диндон».

Это произошло спустя всего два дня после того, как я впервые попал в Нью‑Йорк, прилетел на самолете из Техаса, весь из себя такой полный готовности приступить к учебе в колледже. Я уже тогда решил, что буду изучать биологию, хотя и слышал, что это трудный предмет. Как мало я тогда знал.

Я даже не могу сказать точно, в каких частях города шатался. У меня уже возникло общее представление о верхней, деловой части города и нижней, где располагались жилые кварталы. На самом деле они не находятся на севере и на юге, о чем свидетельствовали показания компаса. (Не смейтесь, это штука полезная.) Я почти точно уверен, что все произошло где‑то в деловой части города, потому что здания там были не так уж высоки, а на улицах той ночью было немало народу. Помню подернутое рябью отражение фонарей на воде, так что, очень может быть, я находился где‑то неподалеку от Гудзона или Ист‑Ривер.

И я помню «Багамалама‑Диндон» – это такой алкогольный напиток. Тогда еще мое обоняние не было сверхчеловеческим, но, уверен, в напитке присутствовал ром. Ну, если не ром, то что‑то другое спиртное, и его было много. И еще что‑то сладкое. Может, ананасовый сок, который делает «Багамаламу‑Диндон» кузиной «Багамы‑Мамы».

Рецепт «Багамы‑Мамы» теперь можно найти в Гугле или в кулинарных книгах в разделе «Коктейли». В него входят: ром, ананасовый сок и ликер под названием «Нассо Ройял»; и, естественно, его придумали на Багамских островах. Однако в «Багамаламе‑Диндон» было гораздо больше смутно различимых ингредиентов. После того как я узнал, что заразился, и понял, кто, скорее всего, это сделал, я обыскал все бары в Гринвич‑Виллидже, какие только смог найти, но не обнаружил ни одного бармена, знающего, как приготовить этот коктейль.