– Всего лишь маленькое изменение, – пробормотал я. – Какая ирония!

– Парень, к черту иронию. Я просто хочу, чтобы ты убедился, какие мы, студенты‑журналисты, умные.

– Ты имеешь в виду, какие вы чересчур любопытные.

Усмехнувшись, Ласи пробежала взглядом по моей помятой одежде и вставшим дыбом волосам.

– Парень, ну у тебя и видок.

– Чего‑чего?

– Я имею в виду, после спанья в постели.

– А‑а…

Шестеренки в голове все еще ворочались с трудом. Ласи проверила время на своем мобильнике.

– Как бы то ни было, мне пора бежать. – Она взяла со стола сумку, зашагала к двери, открыла ее и повернулась ко мне. – Ох, у меня ведь нет ключей от твоей квартиры.

– Правильно, они тебе могут понадобиться. Не исключено, что я вернусь очень поздно – и так уже выбился из расписания. – Я кивнул на ящик из‑под фруктов рядом с дверью. – Вон в той кофейной банке лежат запасные ключи.

Ласи сунула руку в банку, порылась среди жетонов на прачечную и вытащила кольцо с ключами.

– Спасибо. И… ну… до вечера, надеюсь.

Я улыбнулся.

– До вечера.

Некоторое время она просто стояла, потом вздрогнула.

– Черт, все неудобства выездного спектакля и никакого секса. Пока, парень:

Дверь за ней захлопнулась. Интересно, что она вкладывала в последние слова? Что ей было неудобно со мной? Что противно находиться здесь? Что она хотела секса этой ночью?

Потом до меня дошло кое‑что еще: я доверил величайшую тайну своей жизни девушке, фамилии которой даже не знал.

– Для этого и впрямь существует форма?

– Ну, не конкретно для кошек. – Доктор Крыса нажала несколько клавиш на своем компьютере. – Но да, она есть. ЗПНВ. Номер сорок семь, семьдесят четыре: «Зоотрофный перенос на новый вид». – Еще одно нажатие клавиши, и ожил принтер.

Я удивленно замигал, мне представлялось, что Дозор объявит тревогу по всему городу, на Уэст‑Сайд немедленно пошлют команду истребителей, и я, может, даже встречусь с Ночным Мэром, а тут всего лишь какая‑то одностраничная форма.

– Это она? – спросил я.

– Смотри, тут наверху написано: «Реагировать немедленно». Это не пустяки.

– Но…

– Что тебя так беспокоит, Малыш? Ты запечатал подвал?

– М‑м‑м… конечно. Но вдруг это не единичный случай? Вдруг инфицирован новый вид?

– Ты что, не помнишь курс чумы? – с оттенком разочарования в голосе спросила доктор Крыса. – Мы целую неделю потратили на лекции о тысячетрехсотых годах.

– Да. Но мне не кажется, что раз в семьсот лет это много.

– Не забывай о вервольфах и крысах в Мехико в прошлом столетии.

Она откинулась в кресле, вглядываясь в ряд попискивающих крысиных клеток, хранящих свою тайну.

Логовище доктора Крысы всегда вызывало у меня дрожь – со всеми клетками с шумными грызунами, новыми учебниками, заплесневелыми бестиариями и блестящими инструментами, выложенными по одну сторону анатомического стола. (Анатомический стол – вообще нечто.)

– Видишь ли, у взаимоотношений человека с котами есть своя история. Испанская инквизиция считала кошек фамильярами дьявола и истребляла их во множестве. У них была теория, что кошки по ночам воруют человеческое дыхание.

– Могу понять, как они пришли к такому выводу, – сказал я, припомнив, как часто просыпаюсь, чувствуя на груди четырнадцать фунтов веса Корнелиуса.

– И все же это паранойя – фокусироваться на столь незначительном проценте переноса, Кэл.