Я вытащил из принтера форму ЗПНВ‑47/74. Сегодня мне еще предстояло заполнить множество других форм, от одной мысли об этом рука начинала болеть.

В дверях я остановился.

– Тем не менее сообщите мне свое мнение об этом видео. Выглядело все так, будто крысиная «семья» поклоняется своему коту‑инферну. Вряд ли такой механизм мог развиться за время жизни одного поколения.

Доктор Крыса похлопала по видеопленке, которую я принес ей.

– Я просмотрю ее прямо сейчас, Малыш. – Она сделала жест в сторону центрифуги. – И сообщу тебе, есть ли у нового штамма что‑то общее с твоим. Но у меня вопрос.

– Да?

– Запах крыс похож на твой?

Я еще раз принюхался к ВНШ и почувствовал испускаемый крысой оттенок удовольствия, когда она поглощала салат, который доктор Крыса дала ей. Доктор Крыса много чего знает о запахах – какие химические вещества испускает каждый плод и цветок, создавая свой неповторимый аромат, – но у нее отсутствует обоняние хищника. В качестве замены она вынуждена использовать наши носы, носы носителей.

– Да, – сказал я. – Очень похоже.

– Ну, твой нос вряд ли ошибается. Я свяжусь с тобой сразу же, как только получу результаты. А тем временем вот тебе то, что, возможно, стоит иметь под рукой. – Она бросила мне маленький пузырек с желтоватой жидкостью. – Аромат Кэла Томпсона. Твой запах. Может пригодиться, если выяснится, что эта «семья» в родстве с тобой. Только смотри используй его осторожно. Ты ведь не хочешь, чтобы крысы подняли мятеж?

Жидкость выглядела как моча в бутылочке для духов и вызывала такое же противное ощущение, когда я держал ее в руках.

– Здорово! Спасибо.

– И еще одна вещь, Малыш.

Я снова остановился на полпути к двери.

– Что?

– Почему ты использовал дуршлаг? Разве тебе не дали с собой клеток?

– Это долгая история. Ладно, до встречи.

Шагая по коридорам Ночного Дозора, я начал испытывать чувство вины.

Разговаривая с доктором Крысой, я не чувствовал себя так уж плохо из‑за неразумного поведения ночью. Мы с ней сотоварищи, и я почти верил, что она поняла бы меня, расскажи я ей, что выболтал кое‑что Ласи. Однако сейчас, в архиве, где с обеих сторон возвышались неумолимые шкафы, с каждым шагом ощущение тяжести моего проступка возрастало. Ночью он казался исполненным смысла, поскольку Ласи грозилась обратиться в газеты, но сейчас я чувствовал себя предателем.

С другой стороны, умом я не считал, что поступил неправильно. И по‑прежнему не хотел, чтобы Ласи исчезла.

Когда я прибыл в офис Чипа, в его взгляде мне почудился оттенок укоризны.

– Доброе утро, Малыш.

– Привет, Чип. – Я постарался загнать подальше мысли о своей вине. – Я выяснил, что произошло. Они сверх проекта добавили плавательный бассейн.

– Кто добавил, что?

Я кивнул на светокопии дома Ласи, все еще лежащие на его столе, хотя и наполовину прикрытые бумагами и книгами.

– Плавательный бассейн в несколько ярдов глубиной, на самом нижнем уровне. Вот как крысы из подземелья проникают наверх.

Чип посмотрел сначала на светокопии, потом на желтоватые планы туннеля метро и пальцем нашел место, где одно с другим пересекалось.

– Да. Если в бассейне есть водосток, так, наверное, и произошло.

– На глубоком краю есть большое отверстие, откуда очень скверно пахнет. И еще как бы все… дрожало. Точно подо мной проходило что‑то очень большое.

– Поезд подземки?

Я вскинул брови. Надо же, это объяснение не приходило мне в голову.

– Может быть. Факт в том, что именно в дыре исчезли все крысы, когда я включил на полную мощность фонарик.