Грист успела заварить каких-то пахучих листьев, заменявших здесь хаш и хассар, и подала его мужчинам в глубоких ручных чашах без ручек, чтоб могли заодно и руки погреть. Несмотря на то что днем было жарко, утром в степи всегда прохладно, и зимой, и летом. Шинтан молча улыбалась, склонившись над жаровней, словно почуяла, что раз; говор о ней.

    – Ты в Шинтан и ее матери не сомневайся, – заверил Сийгин. – Они верные. Не предадут и не обманут.

    – Я ничего подобного не думал. Мне сложно объяснить, но думаю, этот дом… – Было видно, что эльф с трудом подыскивает подходящие слова. – Его нет в нашем мире.

    – Как это?!

    – Спроси у Малагана, он тебе объяснит. Если получится. Не зря твои женщины встречают и провожают каждого, кто сюда попадает.

    Нефритово-золотые глаза орка по-кошачьи блеснули детским любопытством. Он обожал тайны и неизменно ожидал от мира чудес.

    – Забавно. Я обязательно спрошу у Мэда. – Он задумался. – Тем более честь и хвала этим женщинам, раз они нашли для нас такое необычное место.

    – А уж как мои ребра благодарны.

    – Зато голова цела.

    – И то верно.

    Они могли бы болтать еще долго, но Сийгину нужно было возвращаться. Унанки, с подачи леди Чирот, сделал неожиданный ход. Вся их компания, включая Парда, подалась в ряды охотников на похитителей бастардов Богоравного, то есть практически на самих себя. Ириен оценил остроумие сородича в самых красочных выражениях.

    – Смотри, как бы Джиэс сам себя не перехитрил.

    – Я ему то же самое сказал.

    Сийгин убрался еще до полудня, провожаемый невозмутимой, как священная кошка, Шинтан, на прощание сделав Альсу знак рукой, какой обычно делают мамаши, оставляя маленьких детишек одних дома в первый раз. Мол, скоро вернусь с гостинцами, ведите себя хорошо, крошки. Альс, как обычно, ответил непристойностью.

    – Хороший парень, – сказала Грист. – И тебя любит, как брата. Зря ругаешься.

    Обычно многословием мать немой полуорки не отличалась.

    – Братская любовь – это последнее, в чем я нуждаюсь сейчас.

    Орка осуждающе покачала головой.

    – Я бы так не сказала…

    И ушла готовить обед, оставив Ириена злиться в одиночестве.

    Усталость тяжелой маской легла на лицо Унанки, опустив вниз уголки его губ, словно у печального актера. Две косы, заплетенные шассфорским способом, точно так же, как у Альса. Перекошенные плечи, выражение глаз, предельная сосредоточенность во взгляде. Кто бы мог подумать, что эти двое могут стать так схожи меж собой?

    – Как съездил? Как Ирье?

    – Съездил успешно. А твой сородич все еще болеет.

    Удивление летучей мышью залетело в глубину черного зрачка эльфа.

    – Странно. Все уже давно должно зажить. Что говорит Шинтан?

    – Она говорит, что так и надо. В этом месте.

    Но Унанки, Легкий Как Перышко, словно и не слышал, что говорил Сийгин, его мысли улетели в одном ему известном направлении. Как у Шинтан совсем недавно, когда ее душа бродила по лесу мудрости Матери всех страстей.

    …А орк всего лишь хотел помочь.

    – Ему здесь плохо. Тяжело, – сказал он, когда ни Грист, ни тем более Альс их не видели и не слышали.