— Ну и лирика! — улыбнулся я. — И вы хотите заставить меня поверить, что нет иной причины подобного подъема?

 Он, в свою очередь, засмеялся.

 — Сдаюсь, — сказал он, — вы тонкий психолог. Есть и другая причина.

 Наполнив свой стакан холодной водой, он залпом опорожнил его и спросил:

 — Вы сегодня читали «Тан»?

 — Нет, не читал.

 — Во второй половине дня Херлок Шолмс пересечет Ла-Манш и будет здесь уже около шести вечера.

 — Ах, черт! Зачем?

 — Совершить небольшое путешествие за счет Крозонов, Отрека и Жербуа. Они встретили его на Северном вокзале и поехали к Ганимару. А теперь вшестером совещаются.

 Никогда еще, несмотря на снедавшее меня безумное любопытство, я не позволял себе расспрашивать Арсена Люпена о его личных делах до того, как он сам об этом заговорит. В этом вопросе я придерживаюсь определенных правил, которые ни за что не хотел бы нарушить. Кроме того, никогда еще его имя не упоминалось официально в связи с голубым бриллиантом. И я не спрашивал. Он продолжал:

 — В «Тан» напечатали интервью с милейшим Ганимаром, в котором он утверждает, что некая белокурая дама, моя приятельница, убила барона д'Отрека и пыталась похитить у графини де Крозон то самое кольцо. Ну и конечно, подстрекателем во всех этих делах оказываюсь я.

 По моему телу пробежала легкая дрожь. Неужели правда? Мог ли я поверить, что привычка к воровству, образ его жизни, само развитие событий толкнули этого человека на преступление? Я наблюдал за ним. Он казался таким спокойным, глядел открыто.

 Я взглянул на его руки, такие тонкие, изящные, ну действительно безобидные руки, руки артиста…

 — Ганимару почудилось, — прошептал я.

 — Нет, что вы, — возразил Люпен, — Ганимар бывает тонок… и иногда даже умен.

 — Умен!

 — Конечно. Например, вот это интервью, оно задумано мастерски. Во-первых, объявить о прибытии своего английского соперника, насторожить меня, чтобы я всячески затруднил его работу. Во-вторых, точно указать результаты проведенного им расследования, чтобы Шолмс не смог присвоить чужие лавры. Война по всем правилам.

 — Как бы то ни было, перед вами теперь целых два противника. И каких!

 — О, один из них не в счет.

 — А другой?

 — Шолмс? Да, не скрою, он неплох. Но именно поэтому я так и радуюсь, именно поэтому вы видите меня в столь приподнятом настроении. Во-первых, здесь затронут вопрос самолюбия: Люпен оказывается достоин усилий знаменитого англичанина! Кроме того, подумайте, какое удовольствие я получу, сражаясь с самим Херлоком Шолмсом! И наконец, мне придется выложиться полностью, ведь я знаю его, голубчика, ни на шаг не отступит!

 — Он силен.

 — Очень силен. Среди полицейских, думаю, никогда не было и не будет ему равных. Да только у меня перед ним есть преимущество: он нападает, а я защищаюсь. Моя задача легче. К тому же…

 Он чуть заметно улыбнулся, заканчивая фразу:

 

— К тому же мне известны его методы ведения боя, а он ничего не знает о моих. Вот и припасу ему несколько подарочков, они-то заставят его задуматься…

 Постукивая пальцем по столу, он с восторгом заговорил:

 — Арсен Люпен против Херлока Шолмса… Франция против Англии. Наконец-то Трафальгар будет отомщен! Ах, несчастный… он и не подозревает, что я ко всему готов… а предупрежденный Люпен…

 И вдруг осекся, сотрясаясь в приступе кашля, прикрыв лицо салфеткой, как будто поперхнулся.