Голос дрогнул, Придон со страхом и стыдом ощутил в горле тугой комок. Только дважды он проглатывал этот ком: когда умерла любимая собака и когда видел умирающую мать. Сейчас же никто не умер, напротив – он увидел самую красивую… да что там красивую, нет слов, чтобы выразить то, что увидел… но в груди тоска, глаза щиплет, душа в тревоге, словно оказалась на краю пропасти.

    – Брат, – повторил Придон с трудом, – брат мой… Я ничего не понимаю. В один миг простой и ясный мир кто-то смел одним ударом… как проигравший игрок сбрасывает доску с костями! Я околдован, ослеплен и ничего… ничего не понимаю, что ясно знал раньше! Все не так, все не так. Но одно точно: я жил… я существовал не там, где должен!

    Скилл проворчал уже с некоторой тревогой:

    – Придон, ты что-то не то говоришь.

    – Да все то, – сказал Придон смятенно, – теперь я здесь, с тобой. Потому что эта Итания здесь, в этом мире. Мы с ней ходим под одним солнцем. Брат мой, я ничего не вижу, кроме ее лица!.. Я не слышу, о чем говорят, в ушах звучит ее волшебный голос. Прости, но я не смогу ничего запомнить и рассказать на Совете. Скилл хмыкнул:

    – Но о тцарской дочери рассказать же сможешь? Кстати, как ты услышал ее голос, да еще волшебный?

    Придон смотрел растерянно, за спиной Тур хмыкнул:

    – А ведь ротик не открывала, все верно!

    – Все равно, – прошептал Придон. – Я слышу… Даже сейчас.

    Аснерд довольно гоготнул. Вяземайт сочувствующе качал головой, Олекса и Тур откровенно пялили глаза. Придон сказал растерянно: – Нет. На свете нет таких слов… Их еще не придумали!

    Брат, я схожу с ума, но я умру, если завтра же ее не увижу.

    Не знаю, что со мной, но я прошу тебя… Иди к куявскому тцару, проси отдать ее за меня! Проси, уговаривай, умоляй.

    Я не могу без нее жить, дышать, смотреть… Скилл хмуро молчал. Аснерд громыхнул: – Да, разбежался!.. Так и отдаст! Скилл после долгого молчания вдруг сказал: – А почему нет? Воевода уставился во все глаза. – Ты чего?

    – Ее отдать могут, – сказал Скилл. – Мы разве не тцарская кровь?.. Кроме того, Куявия всегда в страхе перед нашей растущей мощью. А этот брак мог бы укрепить союз.

    Если не союз, то все-таки родство! А это обязывает. Аснерд скептически хмыкнул:

    – Как будто родня не режет друг друга! Еще как… Но если говоришь так, то, наверное, правильно. Ну что, поедем?

    Он подобрал поводья, толкнул коня под бока каблуками. Скилл смотрел с сомнением.

    – Вот так на коне во дворец? Боюсь, эти тупые куявы не поймут наших шуток. Хотя, конечно, хорошо бы вот так подъехать к трону, сообщить тамошнему тцару свое решение, девку поперек седла и – в родную Степь! – Хорошо, – сказал Аснерд убежденно. – Так едем? Скилл вздохнул:

    – Куявы будут против. А с этими свиньями придется считаться. Пока что. Мы на их земле, а когда договаривались о торговле и свободном проезде, то клялись соблюдать обычаи друг друга.

    Аснерд промолчал, но обидчиво вскинулся Вяземайт.

    – Так наши обычаи правильные, их все должны соблюдать! Но почему мы должны блюсти их дурости?

    Черево слушал их с ужасом, мясистое лицо побелело, а толстые губы съежились.

    – Что вы говорите? – вскричал он.