Ворошилов красочно описывает прием, который был оказан ему на цекистской явке в Питере, где происходила регистрация делегатов съезда и давались указания о дальнейших действиях. Принимал делегатов член ЦК Загорский (Крохмаль), ярый меньшевик. Узнав, что вновь прибывший товарищ — из рабочего Луганска, «Загорский сделал кислую мину и, глядя в записную книжку, процедил сквозь зубы, сильно заикаясь: «Б…б…б…ольшевик, к…к…онечно». Отвечаю: «Да». Загорский предлагает идти мне к «своим».

Очевидно, такой же прием ожидал и другого посланца рабочего юга — Артема. Ворошилову и Артему необходимо было ехать в «Техноложку» (Технологический институт), к «своим», и представиться Надежде Константиновне Крупской, которая принимала делегатов-большевиков.

Климент Ефремович пишет, как встретила его Надежда Константиновна:

«…С особенной мягкостью и лаской расспросила об организации, работниках, настроении рабочих и пр. Все записала, отметила в малюсенькой записной книжечке. Подробно инструктировала и сообщила все, что нужно и можно было сообщить о съезде. Не удержался и задаю вопрос — увижу ли, где и когда, т. Ленина? Надежда Константиновна, улыбаясь, говорит, что не раз увижу и услышу… Отъезд за границу еще не назначен, и куда поедем, нам еще не сообщили. Приходится ждать.

Надежда Константиновна рекомендовала держаться осторожнее: «шпиков в Питере тьма-тьмущая…»

Встреча с Лениным

В издательстве «Парус», которым руководил Бонч-Бруевич, Ленин собирал уже приехавших в Питер большевиков. В маленькой комнатушке рассаживалось 10–12 человек, и каждый по очереди рассказывал Владимиру Ильичу о положении дел в своей организации. Вместе с Ворошиловым на этих встречах с Лениным был и Артем. Климент Ефремович в своих воспоминаниях писал, что Ильича «интересовало буквально все. Он с одинаковым интересом слушал и о том, как прошли выборы в Государственную думу, и о кознях меньшевиков, и о кадетах, о наших боевых дружинах, их обучении и вооружении…»

Можно представить себе, с каким интересом слушал Владимир Ильич посланца рабочего Харькова, пострадавшего лично от «козней меньшевиков». С какой веселой иронией Ленин принимал информацию «самозванца-большевика, изготовившего себе мандат на съезд партии». Обо всей этой гнусной истории Ленин просил Артема рассказать на съезде: пусть все воочию увидят, к каким отвратительным методам борьбы прибегают «меки».

Ленина особенно интересовали действия боевых дружин в новых условиях после декабрьского восстания 1905 года. Артему было что рассказать. Эти дружины после неудачи декабрьского восстания не распустили, подавляющая часть боевиков избежала гибели и арестов. Уже в 1906 году велись за Сабуровой дачей, в излюбленных дружинниками местах, боевые учения. Нападения на полицейские участки и на отдельных городовых, особо ненавистных боевикам, продолжались с неослабевающей силой.

Вот один из многочисленных маленьких эпизодов. Городовой нес в одной руке большую булку, а под мышкой другой тащил какую-то здоровенную книгу. Руки заняты. Не успел «фараон» толкнуть дверь в подъезд дома, как дружинник вцепился ему в горло. Захрипел полицейский. Отрезали у него шашку, отобрали револьвер и оставили в состоянии, не очень пригодном для размышлений о смысле жизни. Оружие в полном порядке было передано Артему. Дружинников поблагодарили, посоветовали и впредь действовать смело, по-партизански, без шума. Позже участник этой истории товарищ Спесивцев очень жалел, что так легко отпустил городового.