— А как же ее величество? — поинтересовался доктор.

— Пожаловаться на плохой аппетит Алекса или капризы Яны, ее величество временно сможет и одному из ваших учеников. Кроме того, Янианна отлично понимает, насколько важно то, что вы намереваетесь сделать. За одно и за моей клиникой присмотрите, — добавил я, подразумевая ранение в ногу…

Мы с Цаннером выехали из Дрондера на пятый день после нашего с ним разговора. Ворона я брать с собой не стал, ездить верхом мне не предстояло еще достаточно долго.

При расставании я припал Янианне к ручке, затем поцеловал ее в щечку, и уже потом, не выдержав, крепко прижал к себе и поцеловал в губы. Словом, сначала получилось согласно этикету, после чего — в рамках приличий, и уже в конце — по зову сердца, плюнув на все условности. После чего поковылял к ждавшей меня карете, придерживая шпагу, стараясь идти браво, насколько это получалось на костыле.

Несмотря на все еще побаливающую голову и беспокойство о ноге, настроение было прекрасным.

«Я все еще о-го-го, почти жеребец, — самодовольно думал я, — а выспаться можно и в карете, самый лучший способ убить время в пути…»

Почему-то мне казалось, что при переходе имперской армии в наступление, переправа через реку Сверен, на противоположной береге которой начинались захваченные Готомом земли Империи, вызовет значительно больше затруднений, уж слишком она глубока и широка. Ан нет, особых проблем не возникло, недавно созданные инженерные войска блестяще с ними справились.

Генеральное сражение произошло не на прежнем месте, в долине реки Варент, а значительно ближе к Сверендеру, центру оккупированной Трабоном провинции Тосвер. Весть о нашей победе застала меня еще на полпути к нему, что настроение нисколько не испортило. И теперь я жаждал подробностей битвы.

Войска к моему прибытию на фронт успели углубиться далеко на территории, принадлежащие Трабону, так что дорога заняла значительно больше времени, чем я рассчитывал.

«Да, — думал я, когда мы ехали по уже чужой земле, — бедновато живут в Трабоне. Война ни для кого не есть благо, кроме, разумеется, производителей оружия, но отличие от Империи бросается в глаза. Селения какие-то неухоженные, народ сытым не выглядит, одет чуть ли не в отрепья, да и состояние дорог говорит о том же. Хотя ничего удивительного, Трабон и раньше экономикой похвастаться никак не мог, а теперь, когда вся она поставлена Готомом на военные рельсы, и подавно не сможет».

«Тут надо хитро поработать, — размышлял я. — Повернуть дело так, что мы пришли на земли Трабона не захватчиками, а освободителями от злого гнета».

Хорошо жить хочется всем, и в Трабоне народ не исключение. Но действовать необходимо очень хитро, иначе получится как с походом Наполеона в Россию. Думал он, что придет освободителем крестьян от крепостного ига, попросту рабства, на поддержку рассчитывал, а получил от них вилами в то место, которым мне долго на одном месте не сидится. Ну, об этом мы давно задумывались, у нас даже есть то, чего в других странах еще долго не будет — Департамент пропаганды, ему и карты в руки…

Несмотря на то, что после сражения прошли почти две недели, прибыв, наконец, в ставку герцога Ониойского, я обнаружил всех в приподнятом настроении. Тут удивляться нечему, король Готом считался непобедимым, и считался заслуженно. Я от всей души поздравил герцога с блестящей победой, получив в ответ (надо же!) искренние слова благодарности.

Рассказывая о подробностях сражения, герцог Ониойский скинул с лица маску холодной невозмутимости, которая, как мне всегда казалось, приросла к нему намертво, и не скрывал эмоций.

Слушая его рассказ, я думал: как все же много зависит от боевого духа солдат, и, далеко не в самую последнюю очередь, от их веры в своего полководца.