Под предводительством Селении ребята пробираются сквозь плотную, словно творожный пудинг, толпу. Путь занимает у них не менее двадцати минут. Наконец они подходят ко входу во дворец.

— Полагаешь, это здесь? — шепчет Барахлюш. — Для дворца, по-моему, слишком мрачно!

— Принимая во внимание количество стражи у дверей, полагаю, что вряд ли это вход в детские ясли! — фыркает Селения.

Действительно, перед внушительной дверью, запертой на три гигантских замка, выстроились две шеренги осматов, готовых в любую секунду проткнуть каждого, кто осмелится к ним приблизиться, даже если это простой прохожий, который хочет спросить дорогу.

— Видимо, придется воспользоваться служебным входом… — размышляет Селения.

— Прекрасная мысль! — в один голос соглашаются ее спутники, которым нисколько не улыбается вступать в схватку с двумя шеренгами осматов.

Внезапно раздается крик:

— С дороги! С дороги!

Толпа расступается, пропуская караван, состоящий из десяти телег, груженых фруктами, жареными тараканами и прочими лакомствами. Впереди каравана вышагивает пузатый осмат. Каждую телегу тянет впряженный в нее гамуль; из-за большого скопления людей гамули немного нервничают.

Селения решает подобраться к каравану поближе.

— Что это везут? — небрежно спрашивает она у иностранца с круглыми глазами навыкате.

— Это трапеза Ужасного У… пятая за сегодняшний день! — уточняет тощий как щепка чужестранец.

— И сколько раз в день он ест? — завистливо спрашивает Барахлюш.

— Восемь, по количеству пальцев на руках, — отвечает стоящий рядом крохотный старичок.

— Неужели он съест все это? — с беспокойством спрашивает Артур.

— Вовсе нет. Так, пощиплет и все. Лапку-другую жареного таракана, не более того. Все остальное выбросят в жертвенный источник. Когда я думаю, что одного такого каравана с едой моему племени миниедов хватило бы на целых десять лун, возмущению моему нет границ! — доверительно сообщает старичок; к счастью, он такой маленький, что слова его слышит только наклонившийся к нему Артур.

Возмущенно пыхтя, старичок удаляется, размахивая руками и изрыгая гневные речи против роскоши. Как уже сказано, громкость его голоса, к счастью для него, соответствует росту.

— Действительно, почему бы У не отдавать эту пищу миниедам, раз им так трудно самим добывать ее? — возмущается Артур.

— Все лучше, чем выбрасывать в жертвенный источник, — поддерживает его Барахлюш.

— Ужасный У является живым воплощением зла. Ему хорошо, когда всем вокруг плохо. Ему доставляет удовольствие смотреть на страдания других. Сознание того, что он без особого труда может погубить целый народ, доставляет ему особую радость, — словно повторяя заранее заученный текст, объясняет Селения.

— Но говорят, раньше он был таким же минипутом, как ты и твои земляки, — произносит Артур.

— Откуда ты знаешь? — изумляется принцесса.

— Барахлюш рассказал мне, что давным-давно У прогнали из ваших земель.

Селения мрачно смотрит на брата, и тот, понимая, что ему грозит очередная порция наставлений, старательно глядит в другую сторону.

— И кто только разукрасил фасад этими мерзкими рожами?! — возмущенно произносит юный принц, желая сменить тему разговора.