– Да что ей сделается-то?! – пожал он плечами. – Похворала, похворала да оклемалась… А сэр Альва с утра тута, никуда не изволил выезжать…

Кивнув, Эвин направился было дальше, но стражник несмело шагнул к нему:

– Прикажете доложить о прибытии, ваше сиятельство?

Эвин остановился. Раньше ему никогда не требовалось доклада, чтобы навестить дядюшку.

– Э-э… Сэр Альва сейчас очень занят… – поспешил пояснить, верно почувствовав неловкость ситуации, стражник. – Сами понимаете, такая неразбериха у нас… Прямо на головах все ходят! Я подобного бардака с самой Кровавой Субботы не видывал, гм… Оно и понятно, такое событие грядет, такое событие! Большой праздник для всех нас! Вы уже слышали: сам герцог Руэри собирается в Утреннюю Звезду! Когда-то он нас последний раз визитом удостаивал! Ого! Потому-то у сэра Альвы и минутки нет свободной, он то тут, то там, в своих покоях не сидит… Ему доложат, и он мигом отыщет время для встречи. И вам не надо будет беспокоиться искать его… Или ждать понапрасну. Так удобнее будет, ваше сиятельство!

– Пожалуй, – ответил Эвин. – Это разумно. Доложи. Передай, я буду у себя, пусть пришлет за мной.

Тут стражник снова замешкался. Будто хотел что-то сказать, но не решился.

– Сделаю, ваше сиятельство, не извольте беспокоиться! – проглотив замешательство, выпалил он.

Юноша поднялся к Галерее Славы, через которую лежал путь в графские покои. Пока он шел туда, лестницы и коридоры постепенно пустели, а в самой Галерее уже не оказалось ни одного человека. Тихо было в Галерее Славы, просторно и прохладно, гомонливая душная предпраздничная сумятица осталась за ее пределами, внизу и позади.

Эвин замедлил шаги, разглядывая висящие по стенам черепа и скелеты разнообразных Темных тварей, истребленных за то время, пока стоит замок. Вперемежку с трофеями висели старинное оружие, гербовые щиты, доспехи – все это когда-то принадлежало славным предкам юноши. Желтые лучи солнечного света, падавшие из высоких и узких окон, рассекали пространство Галереи на множество примерно равных частей; получалось так, что вся экспозиция делилась на смысловые сегменты – каждый из которых содержал вещи кого-то одного из Стормов, а также останки наиболее опасных и редких тварей, что он убил.

Здесь все было до малейшей черточки, до самой крохотной детали знакомо Эвину с самого детства, здесь до сих пор ничего не изменилось. Солнечная щекочущая глаз тишина и терпкий запах древней пыли хранили покой Галереи Славы уже много-много лет.

Сколько часов провел Эвин здесь со своими братьями, Эллианом и Эдгардом! Тогда им не возбранялось снимать со стен оружие – правда, всегда под присмотром воспитателей – примеривать на себя части доспехов, даже устраивать детские неумелые бои. Хотя, какие там бои… Шатаясь под тяжестью шлемов и щитов, всего-то разок взмахнуть тяжеленными мечами, столкнуть их с громким отчетливым лязгом… Чтобы заметалось под высокими сводами быстро угасающее эхо удара и сразу потонуло в звонком шуме их смеха и топота. Это давние солнечные картины были самыми живыми в памяти детства Эвина.

Юноша рассеянно протянул руку к мечу своего прадеда, Гельма Сторма… Протянул и тут же привычно отдернул.

Когда не стало отца, некоторое время им с братьями было не до игр. А затем дядюшка Альва строго-настрого запретил племянникам трогать древнее оружие, и тому было весьма веское основание.

Сколько же им тогда было, Эвину, Элиану и Эдгарду?.. Кажется, по семь лет. Верно, по семь лет. Значит – уже десять лет прошло с той поры… А он все помнит лица своих братьев, как будто они расстались только вчера. Впрочем, как и забыть их лица? Достаточно лишь взглянуть в зеркало на свое собственное отражение, чтобы ушедшие образы вновь обрели плоть…

Род Стормов, Стальных Орлов, был знаменит еще и тем, что почти каждое поколение давало миру тройню крепких и здоровых мальчиков-близнецов, будущих великих воинов и магов.