Разрушения на континентах были колоссальными, её восстановление займёт пару лет. Впрочем, это теперь было головной болью Мажумбы.

А через неделю после уничтожения галифатской эскадры от Чорного Властелина всем вождям пришёл вызов — их приглашали принять участие в голо–конференции. Вопрос, который собирались обсуждать, был и так всем понятен.

…

Огромный длинный зал был пустым, только в самом конце его, на золотом троне, восседала огромная гуталиновая туша в каких–то тонких кожаных ремешках. На голове у туши была одета большая фуражка–аэродром из чёрной кожи и с огромной золотой кокардой, на шее висела толстая золотая цепь, на руках — широкие браслеты, так же из золота. Напоказ выставлялся огромный член туши, выступающий дальше колен сантиметров на пять. Посмотришь — и сразу ясно, это не абы какой арваррец, это — Чорный Властелин, Покасса Тридцать Седьмой. Перед ним в зале находились только подставки голопроекторов. Сейчас они одна за другой включались, отображая таких же сидящих на тронах арварцев. Все как один были в кожаных ремешках, фуражках и обвешаны золотом — только «аэродромы» были чуть поменьше, цепи — чуть потоньше, да и выставляемые напоказ члены — чуть покороче. И правильно — место свое в этом мире надо знать. В общем — вожди арварских кланов подключились к общей голо–конференции.

— Ну чё, браззы, тему базара нашего секёте? — начал Покасса Тридцать Седьмой, после того, как все голопроекторы, за исключением трёх, отобразили вождей кланов.

— Секём, бразза… — дружно ответили Покассе изображения вождей.

— Фешка нарисовалась. И фешка нехорошая… — Покасса замолчал, разглядыва лица вождей. — Это я про Аксуму. Гучи совсем рамсы попутали. И за чё, в натуре?

Покасса замолчал, разглядывая реакцию вождей.

— Вот, шла передача с галифатской эскадры, которая наехала на Аксуму — Покасса включил голоролик. — Это типа гучи предъяву нам кидали.

— …Во имя Зиятдина, могучего и милосердного — сдохните, порочные! — орал какой–то галифатец в странном головном уборе — словно вокруг его головы обмотали половую тряпку. — Муталиб придаст своим воинам силы одолеть нечестивцев, посягнувших на детей его в системе Беккея! Гамаль ослепит порочных, Гаксуд лишит их силы, Зульхак лишит разума…

Проповедник перевёл дух, и, вращая дикими глазами, продолжил хрипло орать:

— Шамсуддин укрепит взор своим воинам, дабы без промаха разили врагов, а Инсар направит стопы их по телам павших порочных! Знамёна Галифата взвеются над планетами порочных, а сами они сгинут к Угилькафару!!!

После этого проповедник завизжал неизвестный арварцам клич:

— Alla, ya v bar!!!!!

…

— Чё думаете, браззы? — снова обратился к вождям Покасса.

— Бразза, — начал говорить первым Пунга, вождь клана, контролировавшего целую систему Каан — Габа. — наши пацаны немного пощипали их в Беккее. Ну чё в этам такова? Всегда так поступали.

— Да не пощипали. — скривился Покасса. — Беспредел там устроили. Не по понятиям поступили! Кто гуч в Беккее ощипывал?

Вожди молчали, ибо каждый их них с разорённых планет системы Беккея хоть десяток транспортов, под завязку набитых тушками галифатцев, но вывез.

— Я скажу, браззы. — подал голос Мажумба, вождь четвёртого, непострадавшего континента Аксумы. — Это Нгози, Мвембе и Мнгуни устроили. Чомба им разум смутил, и Мопуту лишил своей благодати. Они это беспределили, Лулумбой клянусь. Вот гучи из Галифата и напали на нас.

Мажумба врал как пел, но имел на то личный интерес — сейчас все три «осиротевших» континента перешли под контроль его клана.