Судя по всему, для себя председатель уже все решил.

Бобби попытался рассеять сложившееся у судей мнение, забросав Снелла вопросами, но из этого ничего не получилось — в первую очередь из-за слабости его собственной позиции. Майор держался уверенно, а отвечал таким снисходительным тоном, будто разговаривал с несмышленым ребенком. Несколько раз он обменивался с судьями заговорщическими взглядами.

В конце концов полковник снова извлек золотые часы и громогласно объявил:

— Джентльмены, на сегодня достаточно. Возобновим заседание завтра в девять утра.

С этими словами он поднялся и, сопровождаемый двумя своими товарищами-судьями, направился к бару в задней части столовой.

— Боюсь, похвастать нечем, — признался Бобби, когда они с Леоном вышли на веранду. — Теперь все зависит от твоих завтрашних показаний.

Ишмаэль принес им обед и по бутылке пива из пристроенной к рондавелю Леона кухни. Стульев в комнате не было, так что устроились на полу. Ели без аппетита, стратегию на следующий день обсуждали также без особенного энтузиазма.

— Мне вот интересно, не упадешь ли ты в глазах местных дам, когда встанешь с повязкой на глазах к стенке? — задумчиво сказал Бобби. — Или так и останешься лихим красавчиком?

— Проваливай и не каркай! — прикрикнул на него Леон. — Мне еще выспаться надо.

Сон не шел, и он ворочался, крутился и потел чуть ли не до рассвета. В конце концов встал и зажег лампу. Потом, не одеваясь, в одних трусах шагнул к двери — общественная уборная находилась в самом конце улочки. Ступив на веранду, лейтенант едва не наткнулся на группу мужчин, сидевших на корточках прямо за дверью. Он отпрянул и поднял лампу повыше.

— Вы еще кто такие?

Гостей было пятеро, и, приглядевшись, Леон заметил, что все они одеты в охряно-красные масайские шуки.

Один из них поднялся.

— Приветствую тебя, М'бого, — сказал он, и костяные сережки блеснули в свете лампы почти так же ярко, как и его зубы.

— Маниоро! Ты какого черта здесь делаешь? — почти закричал Леон — давивший на сердце камень свалился, и его захлестнула волна радости.

— Мама Лусима послала меня. Сказала, я тебе нужен.

— А почему ж так долго? — Ему хотелось обнять сержанта.

— Я очень спешил, и братья мне помогали. — Маниоро указал на сидевших за его спиной мужчин. — За два дня дошли до Наро-Мору. Там нам разрешили сесть на поезд. Ехали на крыше. Очень быстро.

— Что ж, Мама права. Брат, мне очень нужна твоя помощь.

— Лусима Мама всегда права, — сказал Маниоро. — А теперь скажи, что за беда с тобой приключилась? Снова будем воевать?

— Да, — ответил Леон. — Нас ждет большая война!

Пятеро масаи переглянулись — похоже, такая перспектива устраивала их как нельзя лучше.

Разбуженный голосами, из своей пристройки выбрался заспанный Ишмаэль.

— В чем дело, эфенди? Снова эти неверные? Они вам мешают? Мне их прогнать?

Одетого в шуку Маниоро слуга не узнал.

— Нет, Ишмаэль, не надо никого прогонять. Беги-ка побыстрее к лейтенанту Бобби да скажи, чтоб немедленно шел сюда. Случилось нечто чудесное. Господь услышал наши молитвы.

— Аллах велик! Милость его недоступна пониманию, — подтвердил Ишмаэль и неспешно, не теряя достоинства, потрусил к дому Бобби.

— Прошу вызвать в качестве свидетеля сержанта Маниоро! — громко, твердым голосом объявил лейтенант Сэмпсон.