Примите меры к установлению владельцев всех изъятых на Рижском вокзале вещей.

Заместитель начальника Московского управления транспортной милиции полковник милиции Холодилин.

1 января, 22 часа 15 минут

Дверь долго не открывали, но Илья знал, что в доме не спят: Храмцовы ложились спать поздно.

Наконец щелкнул замок.

— Кто к нам пожаловал?! — Мать доцента Храмцова встречала Илью одинаково обходительно, хотя и без особой сердечности, приходил ли он почти каждую неделю, как в начале знакомства, раз в семестр, или, как теперь, через год. — Принимай гостя, Андрейка! Илюшенька, раздевайтесь! — Она незаметно, ногой, пододвинула резиновый коврик.

Со дня последней встречи в прихожей что-то изменилось, заметил Илья. Цвет обоев? Пушистая дорожка — определенно. И этот столик для телефона.

В передней появился Андрей, еще больше располневший, смуглый от зимнего загара.

— Вы? Очень хорошо. Раздевайтесь, зачетку положите на кухне. — Именно этими словами встретили Илью в этом доме, когда он на первом курсе впервые появился в нем, чтобы пересдать доценту Храмцову экзамен. — Сейчас проверим, что вы успели, Старик!

Храмцова с удовольствием наблюдала, как они разыгрывают эту сцену.

— …Что вы знаете из курса политической экономии лучше? Какую тему? Не стесняйтесь!

Илья делал вид, что думает.

— Может, свойства товара?

— Отлично. — Храмцов взъерошил волосы. — Кроме того, припомните, пожалуйста, абсолютную и относительную ренты. Будьте готовы ответить на два-три дополнительных вопроса по курсу. Идите в ту комнату, готовьтесь.

В тот летний день, оставшись один, Илья вытащил из портфеля конспекты, учебник и взялся за ренту. Читал украдкой: в любую минуту мог быть застигнутым врасплох. Храмцов не приходил долго. Илья назубок выучил ренты, обнищание, товарный фетишизм, у него осталось еще времени, чтобы в общих чертах пройтись по всему курсу. В квартире не раздавалось ни одного звука. Было похоже, что о нем забыли.

Часов через пять Илья узнал от домработницы, что доцент уехал на дачу, а зачетка ждет Илью на кухне. Храмцов поставил ему четверку. Илья ответил дерзкой запиской, после которой Храмцов приехал в общежитие и принес извинения. С этого началось их знакомство, перешедшее в странное подобие дружбы между блестящим, подающим надежды кандидатом наук и великовозрастным студентом.

Илье показалось, что он пришел не ко времени: выйдя в коридор, Андрей плотно закрыл за собой дверь гостиной.

— Что нового в инязе?

Стол хотели накрыть в кухне, но Храмцова настояла, чтобы Илью приняли в кабинете — с зажженными свечами, с хрусталем, с ослепительной полировкой стола, едва прикрытой камышовыми салфетками, со множеством непривычных в обращении предметов сервировки.

— Вы, вероятно, любите консервированные помидоры. — Храмцова поставила перед Ильей тарелку вялых крупных помидоров в рассоле, один вид которых привел Илью в трепет. Помидоры полагалось есть не как в Юрюзани — целиком, а разрезая с помощью ножа.

— Вот моченые яблоки — Андрюше прислал их аспирант из Костромы…

Илья подозревал, что она причиняла ему боль нарочно, может быть даже сама не. отдавая себе в этом отчета. С другой стороны — чем он мог заслужить ее неприязнь, что сделал ей плохого — провинциал, студент, учителишка?!

Пока Храмцова хлопотала вокруг стола, Андрей вышел в гостиную. За дверью послышался быстрый разговор.

Илье необходимо было приходить в эту квартиру, казнить себя созерцанием ее устоявшегося благополучия. Храмцовы действовали на Илью как катализатор — он уходил обновленный, полный решимости добиться для себя большего.