|
— Установлено, что свидетель Вотрин Евгений Иванович тысяча девятьсот двадцать шестого года рождения, проживающий на Дубниковской улице, видел подозрительного мужчину, шедшего со стороны вокзала мимо багажного отделения первого января в пятом часу утра, о чем и докладываю на ваше распоряжение! — Капитан словно сошел со страниц милицейской повести: в своем длинном сообщении не сделал ни одной паузы, не допустил ни одного неуставного оборота и ни разу не перевел дух. Окончив рапорт, капитан лихо рванул руку к бедру и щелкнул сапогами. Холодилин слушал скептически, потом посмотрел на Блохина, пришедшего вместе с капитаном. Блохин напряженно молчал.
— Пригласите сюда. — Он здесь, за дверью. Свидетель оказался человеком средних лет, в джинсах, заштопанных на коленях грубыми мужскими стежками, со значком рационализатора на куртке. — Вот вы, полковник, юрист, — заговорил он, прежде чем Холодилин задал ему вопрос, — можете вы мне сказать, почему разбор моего дела начали раньше, чем указано в повестке? И сколькими репликами в гражданском процессе могут обмениваться прокурор с ответчиком? Блохин положил ему руку на плечо: — Два слова о себе, пожалуйста… Почему первого января вы пошли на вокзал? — Я и тридцать первого декабря ходил… А что делать? Он жил один, рано вставал, ходил пить кофе на станцию. Работа в котельной посменно нарушила ход его физиологических часов. Вотрин по привычке каждую ночь приходил в вокзальный буфет, хотя еще в сентябре его уволили из котельной и теперь он судился по поводу восстановления на работу. Холодилин ни разу не прервал сбивчивый рассказ слесаря, мысленно подыскивая объяснение странному костюму Вотрина, латкам на джинсах, значку, личной неустроенности — всем несоответствиям, вытекавшим из его рассказа. — …Я не задерживаю? — Пожалуйста, пожалуйста. Рассказчиком Вотрин оказался плохим. — Работал как все. Еще рационализацией занимался, — Вотрин показал на значок, — ни одного дня не болел. А когда завхозу понадобилось своего человека в котельную взять, вспомнили: инвалид, нельзя использовать на работе с механизмами… Да! А тут, значит, так было… Я иду мимо девятиэтажки. Пятый час, никого. Один только человек от вокзала. Знаете, где церковь за багажным двором? Трубы еще выведены из алтаря на крышу? — Далеко он от вас прошел? — Вот как вы сейчас сидите. — Молодой? — Лет за сорок, высокий. В форме. — В форме? В какой? — В какой, не помню. Голова своим забита. — Вотрин помолчал. — Как вы думаете, товарищ полковник, могут отменить решение суда, если нарушен принцип несменяемости судей?
2 января, 16 часов 10 минут
Начальникам отделов милиции Московского железнодорожного узла. Операция «Магистраль». Срочно сообщите последние данные на лиц, прибегавших при совершении преступлений к переодеванию в служебную форму авиаторов, моряков, железнодорожников. Одновременно прошу собрать срочно данные на воров-рецидивистов, имеющих уголовные клички по указанным профессиям, и выслать их дактилоскопические карты. Заместитель начальника Московского управления транспортной милиции Холодилин.
2 января, 16 часов 20 минут
В винном отделе гастронома Денисов ничего не узнал — час неурочный: отсутствовали завсегдатаи. В «Березку» завотделом идти не посоветовала — кафе только открылось, не подобрался постоянный контингент. В кинотеатре шли «Озорные повороты». По случаю демонстрации популярного фильма контролера в дверях не оказалось. |
