Боком к нему, у окна, сидел за столом мужчина. Вернее, не сидел а, чуть привстав, тянулся к огромному глобусу, стоящему перед ним. За его спиной распласталась по стене огромная карта звездного неба, украшенная декоративными картушами.

– Вы Кива Сергеевич? – робко спросил Миша.

Человек сел, обернулся к вошедшему, и спросил, недоуменно поднимая брови.

– А что, вы видите в этой комнате кого-нибудь еще?

– Я, – Миша замялся, – я хотел записаться в кружок, и мне сказали, что это у вас.

– А по цо тебе в кружок? – сурово поинтересовался мужчина.

– Я хочу стать астрономом, – с достоинством ответил Миша.

– Астрономом? – человек расхохотался. Можно было подумать, что Миша сказал что-то очень смешное или неожиданное. Нахохотавшись, человек спросил:

– А женщиной ты стать не хочешь?

– Как это, женщиной? – не понял Миша. Вопрос был задан с явной подковыркой, но какой, Миша не мог понять.

– Пан млоды, – назидательно произнес Кива Сергеевич, тыча в Мишу указательным пальцем. – Астрономом невозможно стать. Астроном это как пол, дается при рождении. Или ты астроном, или ты нет. Изменить сие невозможно.

– Я астроном, – уверенно ответил Миша и шагнул поближе к столу.

– Скуд веш, откуда ты знаешь? – спросил Кива Сергеевич, облокачиваясь на спинку стула.

– Вот, у вас на столе глобус Хондиуса. Слева Большая Медведица, в центре Геркулес, а справа созвездие Лиры.

– Ну! – Кива Сергеевич даже подскочил на стуле – Почти угадал. Только в середине не Геркулес, а Дракон.

– Геркулес, – не согласился Миша. – Вот четыре звезды Клина, – он указал пальцем в сторону глобуса, – невозможно спутать.

– Заявка подана, – Кива Сергеевич потряс головой, встал из-за стола и протянул Мише руку. – В кружок ты уже записан. Но кружок, это только начало, разминка. Чему бы ты хотел научиться?

– Я хотел бы научиться шлифовать линзы, – сказал Миша. – Только по настоящему, как Левенгук. Вы знаете, что такое теневой метод Фуко? В книжках написаны только общие объяснения. Я пробовал, но ничего не получается.

Кива Сергеевич побледнел и рухнул на стул.

– Млодзян, – прошептал он трясущимися губами. – Я жду тебя всю свою жизнь, мальчик!

Письмо первое

Дорогие мои!

Даже не знаю, с чего начать, как описать вам невероятное положение, в котором я очутился. С моей головой что-то произошло, наверное, я сильно ударился или долго болел. Память вернулась, но странным образом: какие-то подробности всплывают до мелочей, до запахов, цветов, звуков, а многое полностью пропало, и восстановить его не в моих силах. Ваши милые лица стоят перед глазами, я слышу голоса, интонации, я помню, как выглядят чайные блюдечки на обеденном столе, фасон маминого платья, запах отцовских папирос, но полностью забыл ваши имена. Я забыл, в каком городе мы жили, чем занимались, забыл свое собственное имя, сколько мне лет, профессию, национальность. Пространство моей нынешней жизни ограничено комнаткой, теплой стеной, на которую опираюсь, окошком с холодным стеклом, глядящим в кромешную темноту, столом, табуреткой. Тут царит тишина. Лишь приложив ухо к стене за спиной, я улавливаю отдаленные крики. Кто кричит, почему – понятия не имею, и вряд ли смогу узнать.

Дни мои тянутся незаметно, большую часть времени я дремлю, погружаясь в чудные, удивительные сны.