|
И я изнутри стекла прижал ладонь к его когтистой ладошке, посмотрели мы внимательно друг на друга и разошлись по своим мирам. Может, он спасибо за еду говорил… А вот ещё. Сидим как-то поздно вечером, ужинаем, окно в тёмный лес открыто. Вдруг слышим странный не то звон, не то стук - будто пустую банку пинают. Включили наружный свет, выглядываем - енот пришёл птичьих семечек поесть, а на передней лапе у него банка из-под колы. Видимо, соблазнился запахом сладкого, засунул лапу в узкую жестяную щель, а вытащить не смог. Так и ходит с банкой на лапе. Видимо, лапа уже распухла внутри жестянки. Мы всполошились - надо спасать енота! Да как? Он-то умный, но не настолько, чтобы нас к себе подпустить. Отец надел толстые перчатки - чтобы енот руки не покусал, не поцарапал - и стал подкрадываться к нему, прячась за стволами деревьев, как индеец Орлиное Перо на тропе войны. Подобрался на метра два, а ближе нельзя. Енот забеспокоился, от корма оторвался. Тут папа как бросится к еноту, в надежде схватить - да куда там! Енот на трёх ногах оказался быстрее отца на двух, опередил его, подскочил к ближайшему гикори и мигом забрался на него - даже банка не помешала. Вот чертяка! Устроился высоко вверху, банкой гремит, вниз осуждающе смотрит, мол, не дали человеку спокойно поесть.
Никки уже всерьёз беспокоилась за енота. А Джерри вспоминал: - Мы стали думать, что делать, но так ничего и не придумали стоящего. У енота ведь нечеловеческое терпение - он на дереве хоть сутки просидит! Наконец отец говорит: «Давайте попробуем енота напоить спиртным - последний шанс ему дадим… где-то я читал про такой способ охоты». Взяли мы пластиковую миску, вылили туда бутылку пива - у отца только немецкое было, но он решил, что енот не такой уж патриот, чтобы вето на него наложить, - и поставили под дерево с недоверчивым зверем. «Ну вот, он спустится, налакается и тут же заснёт, а утром мы его возьмём тёпленьким и спасём…» Увы, расчёт был хил и не оправдался: поутру лохматого гостя не было ни на дереве, ни возле угощения. Миска же стояла насухо вылизанная и даже с насквозь прогрызенным дном. - Что же было дальше с енотом-бедолагой? - спросила Никки. - Мы его больше ни разу не видели, - вздохнул Джерри. - Полагаю, он погиб. Дикий лес - место жестокое… - Что такое дек? - Никки вспомнила незнакомое слово из Джерриного рассказа. - Это широкая деревянная веранда вокруг дома на уровне второго этажа - как настоящая палуба… А ты смотришь с треугольного носа дека, как капитан корабля, а лес кругом - как зелёное море… В креслах на деке я любил загорать, а за деревянным столом - завтракать в тёплую погоду. Сидишь, пьёшь утренний кофе с бутербродами, а вокруг зелень, солнце, птицы цвикают, бабочки суматошатся. Иногда услышишь низкое гудение - колибри прилетела, крыльями машет так, что их не видно. Может лететь очень быстро - еле заметишь глазом, а может спокойно висеть на месте - неяркая, но симпатичная, спинка в зелёную крапинку, а нос длинный, чтобы удобнее цветы на нектар проверять… А как-то осенью к нашему дому повадилась ходить четвёрка чёрных медведей… - Врёшь! - не выдержала такого Никки. - Клянусь Большим Аттрактором! Это была звериная семья - медведица с кожаными пролысинами на заду и три уже больших беломордых медвежонка. Детёныши игривые - друг с другом возятся, на задние лапы встают, на деревья лазают… Они сначала приходили, когда стемнеет, но потом осмелели и шлялись свободно и днём. Обычная их еда - жёлуди в лесу… идут себе и жуют как коровы! - но птичье зерно с подсолнечными семечками тоже любят, как и мусорные баки с остатками еды… Распотрошат их так, что собирай потом пластиковые мешки по всему лесу, всё прокусано и прогрызено… Часто они ещё и развлекались - придут, разорят птичью кормушку, столкнут возле дома всё, что только можно столкнуть или развалить. |
