|
Сама Ася, с ее огненной головой, с ее прошедшим, с ее воспитанием, это привле-кательное, но странное существо – признаюсь, она меня пугала. Долго боролись во мне чувства. Назначенный срок приближался. «Я не могу на ней жениться, – решил я, наконец, – она не узна-ет, что и я полюбил ее». Я встал – и, положив талер в руку бедной Ганхен (она даже не поблагодарила меня), направился к дому фрау Луизе. Вечерние тени уже разливались в воздухе, и узкая полоса неба, над темной улицей, алела отблеском зари. Я слабо стукнул в дверь; она тотчас отворилась. Я переступил порог и очутился в совершенной темноте. – Сюда! – послышался я старушечий голос. – Вас ждут. Я шагнул раза два ощупью, чья-то костлявая рука взяла мою руку. – Вы это, фрау Луизе? – спросил я. – Я, – отвечал мне тот же голос, – я, мой прекрасный молодой человек. Старуха повела меня опять вверх, по крутой лестнице, и остановилась на площадке третье-го этажа. При слабом свете, падавшем из крошечного окошка, я увидал морщинистое лицо вдо-вы бургомистра. Приторно-лукавая улыбка растягивала ее ввалившиеся губы, ежила тусклые глазки. Она указала мне на маленькую дверь. Судорожным движением руки отворил я ее и за-хлопнул за собой. XVI В небольшой комнате, куда я вошел, было довольно темно, и я не тотчас увидел Асю. Заку-танная в длинную шаль, она сидела на стуле возле окна, отвернув и почти спрятав голову, как испуганная птичка. Она дышала быстро и вся дрожала. Мне стало несказанно жалко ее. Я подо-шел к ней. Она еще больше отвернула голову… – Анна Николаевна, – сказал я. Она вдруг вся выпрямилась, хотела взглянуть на меня – и не могла. Я схватил ее руку, она была холодна и лежала, как мертвая, на моей ладони. – Я желала… – начала Ася, стараясь улыбнуться, но ее бледные губы не слушались ее, – я хотела… Нет, не могу, – проговорила она и умолкла. Действительно, голос ее прерывался на каждом слове. Я сел подле нее. – Анна Николаевна, – повторил я и тоже не мог ничего прибавить. Настало молчание. Я продолжал держать ее руку и глядел на нее. Она по-прежнему вся сжималась, дышала с трудом и тихонько покусывала нижнюю губу, чтобы не заплакать, чтобы удержать накипавшие слезы… Я глядел на нее; было что-то трогательно-беспомощное в ее роб-кой неподвижности: точно она от усталости едва добралась до стула и так и упала на него. Серд-це во мне растаяло… – Ася, – сказал я чуть слышно… Она медленно подняла на меня свои глаза… О, взгляд женщины, которая полюбила, – кто тебя опишет? Они молили, эти глаза, они доверялись, вопрошали, отдавались… Я не мог проти-виться их обаянию. Тонкий огонь пробежал по мне жгучими иглами, я нагнулся и приник к ее руке… Послышался трепетный звук, похожий на прерывистый вздох, и я почувствовал на моих волосах прикосновение слабой, как лист дрожавшей руки. Я поднял голову и увидел ее лицо. Как оно вдруг преобразилось! Выражение страха исчезло с него, взор ушел куда-то далеко и ув-лекал меня за собою, губы слегка раскрылись, лоб побледнел как мрамор, и кудри отодвинулись назад, как будто ветер их откинул. Я забыл все, я потянул ее к себе – покорно повиновалась ее рука, все тело ее повлеклось вслед за рукою, шаль покатилась с плеч, и голова ее тихо легла на мою грудь, легла под мои загоревшиеся губы… – Ваша… – прошептала она чуть слышно. Уже руки мои скользили вокруг ее стана… Но вдруг воспоминание о Гагине, как молния, меня озарило. |
