— А если я уговорю Рионну, то на какую награду стоит рассчитывать в случае успеха с Ковчегом?

Вопрос заставил богиню негодующе скривиться. На некрасивом лице смертной это выглядело почти так же, как моя собственная рожа в зеркале, когда я в Эйнуре случайно сожрал плошку чрезвычайно кислого соуса, предназначенного для хирри.

— С этим проблемы, — внезапно призналась она, — Задание легкое. Что тебе самому нужно?

— Избавиться от особенности «Повышенного либидо»! — не стал мелочиться я.

— Ноль шансов, Джаргак! — тут же рявкнула богиня Любви и Семьи, — Слишком жирно будет!

— Насколько жирно?!

— Какое тебе дело — насколько?! Я сказала что слишком!

— Ваша Божественность, разъясните тему подробнее!

Через пятнадцать минут воплей, угроз и унижений, Этта все-таки призналась, что в руках богов есть определенный способ избавить своих САМЫХ верных последователей от досаждающей им особенности. Но я последний Бесс на планете, который может раскатать губу на эту божественную милость. Причем… натурально последний. Было чем гордиться. Но…

— Что ты сказал?! — аватара подалась вперед, — Что ты сейчас сказал?!

— Я доплачу, — произнести это второй раз с каменной рожей стоило мне больших усилий.

Аватара подняла неистовый хай, длившийся минут десять. Каждый раз, когда я пытался перебить поток настоящего богохульства из уст Этты, та непринужденно поднимала громкость своего голоса до высот, на которых я позорно пасовал. Поначалу. Потом, задетый за живое несколькими не вполне уместными по отношению к своей персоне оборотами, я начал орать в ответ, усиливая голосовые связки Ки. В ходе экспрессивного диалога мне далеко не сразу стало понятно, в чем, собственно, суть прорыва бездны… но постепенно дошло.

Я предложил богу деньги за услугу!

— Ты… — промычала утомившаяся аватара, — Выполнишь мою просьбу. Бесплатно. Нет, не бесплатно. За то, что я никому не расскажу, как ты пытался всучить богине любви деньги. А если ты провалишься с Аскальди, то будешь должен мне одну услугу. Понял?!

— Ладно… — пристыжено проворчал я, — Договорились…

Богиня промычала себе под нос что-то вроде «совсем охренели» и внезапно шлепнула себя руками по бедрам.

— Ладно, с мелочами закончили! — внезапно объявила она, — Теперь главный вопрос!

— Слушаю внимательно, Ваша Божественность, — вполне искренне заинтересовался я.

— Что нам, богам, нужно сделать, чтобы ты решил прекратить свое существование?

* * *

Я провел рукой по короткой щетине на голове, рассматривая кромку приближающегося берега Араана. Постричься и обрезать ногти оказалось той еще работенкой, стоившей мне покупки двух пар уже испорченных стальных ножниц. Новый имидж, с прической-ежиком, оказался еще более пугающ для неподготовленных к моему облику смертных, но таких, к счастью было мало. Всего один, и звали его Йютли.

Мой долгий разговор с аватарой богини прошел продуктивно, если попытаться забыть все нелестные эпитеты, какими сыпала аватара. Йютли, жрец Этты и хранитель Ковчега, переданного мне, так же передал и самого себя под мое частичное командование. Сейчас мы путешествовали как жрец богини и ее верный последователь, облаченный в «покрывало отрекающегося». Последнее было модификацией плаща анонимности, но с одним небольшим дополнением — его носили только сопровождаемые жрецами Этты персоны, направляющиеся к месту своего будущего служения богине. «Покрывало» символизировало принесенную клятву разумного, отвергшего всю свою прошлую жизнь ради будущего служения божеству.