— В такую непогодь не мудрено и не заметить. — Кутейников недовольно кашлянул, потоптался. — Так еще не поздно Нея догнать, учинить над ним диверсию.

— Для того и вызвал. Садись к столу, да вникай, что от тебя потребуется. Вот Смоленск, — указал Матвей Иванович пальцем на карте. — А вот Орша.

— Вижу.

— Вот Гусиное, а за ним поодаль на дороге Дубровна. Это местечко Ней непременно укрепит, потому что оно прикрывает Оршу.

— Полагаю, что так.

— Задача твоей бригады, Дмитрий Ефимович, совершить на сию позицию диверсию. Скрытно справа и слева балочками да лесами выйти к Дубровне и с двух сторон разом ударить по ней. Приобщи к делу артиллерию. Раздели пушки меж отрядами поровну.

— А не заметят ли нас с Гусиного? — высказал сомнение Кутейников. — Мои-то казаки у французов на виду.

— Им будет не до того, — уверенно произнес Платов. — Через два часа их атакует атаманский полк. Неприятель побежит, а мы пустим в преследование полки Харитонова да Дячкина. По уничтожении гарнизона Гусиного атаманцы уйдут в мой резерв, а мы остальными полками захлестнем Нея у Дубровны. Главное, не дать неприятелю пробиться к Орше. А потому, Дмитрий Ефимович, дорожи минутой, сделай так, чтоб до темноты разделаться с французским арьергардом окончательно. Понятно ли?

— Понятно, — отвечал Кутейников.

Дверь растворилась, и вошли Греков и Кирсанов, оба — полковники. Греков — командир атаманского полка, Кирсанов его помощник.

— Погоди-ка, Дмитрий Ефимович. Послушай, что должны делать атаманцы, — Платов жестом указал Кутейникову на скамью подле себя. Тут же обратился к Грекову и Кирсанову. — Вам на сборы два часа. Затемно обойти справа Гусиное, а с рассветом лавой на неприятеля, с заходом в его тыл. Сделать так, чтоб француза потеснить к Днепру и там уж окончательно с ним разделаться. Глядишь, на той стороне подоспеют драгуны да егеря Ермолова. С ними и действуй.

Матвей Иванович взял карандаш, вывел на карте скобочку и от нее протянул затейливую линию, которая, обходя неприятельскую позицию в Гусином, утыкалась острием в Днепр.

— А твои отряды, Дмитрий Ефимович, как только неприятель побежит, должны устремиться к Дубровне. Ну да ты уж знаешь…

Все происходило так, как наметил Матвей Иванович. Перед рассветом Греков и Кирсанов вывели атаманский полк на опушку недалекого леса, вызвали для постановки задач сотенных начальников.

Третьей сотней командовал Иван Платов. Зная его лихость да еще из уважения к родственнику, Греков назначил сотню ближайшей к месту схватки.

— Гляди, Иван Матвеевич, не ударь лицом в грязь. По тебе будут равняться.

— Не сумлевайся, все сделаю как надобно, — отвечал тот.

В Гусином находилось до трех тысяч французов. Небольшое село с разоренными избами не могло вместить всех прибывших. Спасаясь от мороза, солдаты до предела набились в избы, сараи, скотные помещения, но не хватало и этого. Разобрав заборы, изгороди, крыши домов, беглецы жгли их в кострах, расположившись у огня.

Половина этих людей была безоружна: побросали по дороге пистолеты и ружья. Многие обморозились, болели. Когда на рассвете они увидели мчавшихся на них всадников, бросились врассыпную.

Но стрелки пехотных полков из арьергарда не устрашились, открыли по наступающим дружный огонь. А когда казаки приблизились, схватились за сабли. Загрохотали орудия.

Сотня Ивана Платова должна была проскочить село и вырваться к дороге, но сделать это ей не удалось. Заметив брошенные повозки, фуры, кареты, скакавшие на фланге казаки бросились к ним.

— Ах, курвины дети! Митька, плетью их, стервецов! — скомандовал Иван хорунжему Тютюнникову.