Было видно, что сам он имел с императором встречи и не очень приятные.

Резиденция Павла находилась в недавно отстроенном Михайловском замке. Сооружение напоминало крепость. Его окружал одетый в гранит ров, за ним возвышался крутой бруствер. Четыре перекинутых через ров моста с сигналом вечерней зари поднимались, и тогда уж никто не мог попасть в это тщательно охраняемое гвардейцами здание.

До замка карета домчала Матвея Ивановича стремглав, подкатила ко рву. С противоположной стороны опустился мост.

— Что же, генерал, заставляете себя ждать? — выразил недовольство чернявый, похожий на турка, придворный. — Император вас уже спрашивал.

— Сие от меня не зависело, — ответил как можно любезнее Платов.

— Хорошо, хорошо, об этом потом. Сейчас поспешайте за мной.

Платов догадался, что это Кутайсов, бывший брадобрей императора, а ныне его любимец и ближайший советник, возведенный в графское звание. Матвей Иванович в ссылке слышал от других, что Павел окружил себя бездарными и ловкими царедворцами. Первым среди них называли Кутайсова.

Он и в самом деле был турком. Еще при Екатерине его вывезли из Кутаиса, дав фамилию, произведенную от названия этого города. Павел, тогда еще великий князь, воспитал Кутайсова за свой счет и приказал обучить цирюльному искусству. Смышленый и довольно хитрый человек, усвоив правила света, сумел использовать в личных интересах свое положение. Из брадобрея и камердинера вырос до придворного конюшего-шталмейстера, кавалера высокого ордена Андрея Первозванного. Пользуясь связями и влиянием на императора, он в открытую торговал чинами, должностями, имениями.

Внутри замок был просторен, богато украшен, однако от стен тянуло холодом и сыростью. Совсем недавно, по завершении строительства, в него перебралась царская семья.

Прошли анфиладу комнат со стоявшими у дверей слугами в парадных ливреях, прежде чем очутиться в приемной — большом, сверкающем огнями помещении с уставленными вдоль стен мягкими стульями и диванами.

— Подождите здесь, — сказал Кутайсов и скрылся за высокими дверями.

Мысль, зачем он, Платов, понадобился Павлу, не покидала генерала ни на минуту. И сейчас он с волнением думал о том, что через какие-то минуты, после встречи с капризным самодержцем, решится его участь.

«…Будьте с государем обходительны. Упаси боже, перечить в чем», — вспомнил он напутственные слова коменданта.

Случайно взглянув в зеркало, Матвей Иванович не узнал себя. На него смотрел высокий, как жердь, человек с побелевшей головой и глубокими на лбу залысинами. Из ворота торчала тонкая морщинистая шея, и мундир висел на плечах. Старик! Старик, да и только! Но тут отворилась дверь, и Кутайсов позвал торжественно и важно:

— Генерал Платов! Пожалуйте!

В огромном кабинете стоял человек в зелено-красном мундире прусского покроя. Высоким стоячим воротничком зажато лицо: большой покатый лоб, чрезмерно вздернутый нос, тяжелый, несколько великоватый подбородок.

«О, господи! И этот человек был причиной всех бед», — пронеслось в сознании. Он приблизился к императору.

— Что, братец, попугал я тебя? — улыбнулся Павел, обнажая большие крепкие зубы.

«Попугал?» Матвей Иванович вовремя сдержался, чтобы не сказать резкое. В равелине он едва не ослеп, не лишился жизни.

— Попугал, ваше величество, — ответил и выжал улыбку. — Так напугал, что чуть не отдал господу богу душу. Еще б немного и свершилось.

— О том, что случилось, забудь! Я ведь тебя, видит бог, крепко люблю. Забудь, что было! Это повелевает император российский. А в знак уважения подношу тебе презент.

Павел взял со стола сверкавшую бриллиантами табакерку и протянул ее Платову.