Прошла еще минута, и из карандаша донесся голос:

– Это «Шейла». Видим ее.

У нас принято давать женские кодовые имена и объектам, за которыми следим, и машинам наблюдения. Три сегодняшние машины носили имена «Шейла», «Мейвис» и «Этель». Сам я был «Кэрол».

– «Шейла», оставайтесь с ней, – велел я. – Выезжаю.

Из здания я вышел через главный вход, свернул налево и подошел к серой «Кортине», припаркованной на тесно забитой общественной стоянке. Пять машин в день дежурили на этой стоянке, постоянно сменяясь; от всех пяти у меня были ключи. Я завел мотор и сунул в ухо нечто вроде крошечного слухового аппарата – радиопередатчик, настроенный на частоту всех трех автомобилей слежения. Можно было послушать и самого Уэлли, но я решил, что вряд ли он за рулем станет разговаривать сам с собой. Я щелкнул карандашом и заговорил:

– Это «Кэрол». Где у нас вечеринка?

– На ярмарке. Похоже, едем на американские горки.

Тоже кодовые названия: «ярмарка» – Гайд-Парк-корнер, «американские горки» – Парк-лейн. Крайне маловероятно, что Уэлли нас подслушивает, однако первое правило при слежении – минимизировать риск. Частоту передач мы меняем ежедневно, иногда и чаще, и все равно существует вероятность, что объект случайно на нас наткнется и, услышав названия мест, по которым сейчас проезжает, без труда сообразит, что к чему. Поэтому у нас, как и у полиции, для слежки создан собственный язык с обширным словарем, где каждому ключевому месту в Лондоне соответствует особое прозвище.

Я поравнялся с «Этель» – коричневым «Моррис Италом», обогнал ее и сел на хвост «Мейвис» – горчичного цвета «Крайслер Хорайзону». Есть такая особенность у секретных служб: они используют только британские автомобили. Если подозреваете, что за вами следит МИ-5, но на хвосте у вас иностранная машина, можете расслабиться.

На шоссе М-1 машин было немного. Примерно в полумиле впереди маячила «Шейла» – темно-синий «Форд Эскорт». Где-то перед ней ехал Уэлли.

Прошло примерно десять минут, и «Этель» свернула на скоростную полосу, обогнала меня, затем «Мейвис» и «Шейлу», чтобы Хорас Уэлли увидел в зеркале заднего вида что-то новенькое. На шоссе разрешена скорость до семидесяти миль, но мы придерживались пятидесяти пяти. Уэлли водил осторожно – и это было нам на руку: множество машин проносилось мимо, и у объекта было еще меньше шансов заметить, что за ним следят.

Через некоторое время, чтобы разбавить монотонную картину, я выехал на скоростную полосу, пронесся мимо «Мейвис», затем мимо «Этель» – и наконец увидел «Кавальер» Уэлли. Я проехал мимо «Шейлы», затем, убедившись, что впереди нет съездов с шоссе, обогнал и «Кавальер». Проезжая мимо, взглянул на него краем глаза: Уэлли вел машину как испуганный кролик, сгорбившись над рулем, и явно ничего вокруг не замечал.

Я гнал вперед, пока «Кавальер» в зеркале заднего вида не превратился в точку. Увидел дорожный знак: техстоянка – через одну милю. На техстоянке съехал на обочину и подождал: мимо проехал Уэлли, за ним «Мейвис», а я пристроился за ней. Между собой автомобили слежения не переговаривались – не было нужды.