Феликс Дан. Аттила
КНИГА ПЕРВАЯ
Глава первая
Жаркая летняя ночь окутала мраком могучий Дунай. Подобная морскому заливу, необозримая река лениво катила на запад громадные массы своих вод, встречая преграды только в многочисленных маленьких островках, роскошно поросших деревьями и кустарниками. Один из таких узких островков едва возвышался над поверхностью реки, он был опоясан высоким, в рост человека, камышом, и на нем росло лишь несколько старых, не очень больших, но чрезвычайно толстых ив, узловатых, с фантастическими наростами на стволах и сучьях. Луна не сияла на небе, звезды задернуты были густыми тучами, которые медленно плыли, подгоняемые дождливым юго-восточным ветром. Вдали, на западе, черное небо по временам освещалось бледным, призрачным, грозным блеском, и после этих мгновенных вспышек еще чернее казалась глубокая, безмолвная, словно зарождающая беду, ночь. С легким журчанием и плеском, медленно текли речные струи мимо небольшой, в виде треугольника, долинки. Камыш, росший на низких болотистых берегах острова, постепенно переходил в густую ивовую заросль и колючие кусты волчьих ягод. Кругом все было мрак, уединение, тишина, изредка только слышался в реке всплеск хищной рыбы, устремившейся за своей ночной добычей; тогда на поверхности воды расходились короткие круги, и затем снова наступало безмолвие. Вдруг из кустарников на левом берегу тяжело вылетела большая птица, с пронзительным, словно предостерегающим, криком. Медленно направилась она к острову, и уже хотела опуститься на одну из старых ив, как вдруг метнулась в сторону, и с еще более громким криком быстро взвилась кверху, и улетела на запад, вдоль реки, где скоро скрылась в ночной тьме.
На островке в кустах послышался легкий шорох. Из зарослей на прибрежной топи поднялась скрывавшаяся там фигура. — Наконец-то! — тихо произнес молодой голос, и юноша уже готов был вскочить. Но другой человек, притаившийся рядом с ним, притянул его за руку и прошептал. — Тише, Дагхар. Ястреба могли спугнуть и лазутчики. От северного берега к острову по темной воде быстро приближалось нечто еще более темное, массивное и продолговатое, скользившее подобно черной тени. Скоро можно было различить, что это лодка, несшаяся как стрела, но совершенно беззвучно. Четыре весла опускались и поднимались без малейшего шума, и когда, искусно повернутая тупой кормою, лодка врезалась в густой камыш, единственным звуком было шуршание жестких стеблей о ее бока да шелест раздвигаемых ею перистых головок. Пловцы выскочили на берег и вытянули за собою лодку. Ожидавшие также поднялись, все четверо пожали друг другу руки, не обменявшись ни единым словом. Молча направились они вглубь долины, постепенно поднимавшейся на восток, север и юг, и круто обрывавшейся на западе, и приблизились к могучим ивам. Старший из двух ожидавших остановился, поднял голову в шлеме, откинул назад длинные седые волосы и со вздохом произнес: — Мы вынуждены сходиться подобно разбойникам, обсуждающим злой замысел. — А между тем речь идет о благороднейшем деле — об освобождении, — стискивая копье, вскричал стоявший рядом с ним юноша. — Смерть носится над нашими головами! — прошептал младший из прибывших, разглаживая бороду, которую порыв ветра закинул ему в лицо. — Смерть повсюду и всегда носится над смертными, граф Гервальт, — возразил его спутник, и в голосе его слышались твердость и самоуверенность. — Прекрасно сказано, король Ардарих! — вскричал юноша. — Разница только в том, какого рода эта смерть, — произнес человек с длинными седыми волосами. |
