Роман героическим усилием подавил смех.

– Извините, – серьезно сказал он и присел на кушетку. – Я понимаю, что вам пришлось нелегко, но взгляните на это дело вот с какой стороны: возможно, верблюдица вас всего лишь любовно покусывала. Мы ведь прекрасно знаем, каким успехом вы пользуетесь у женского пола.

– Любовно покусывала, говорите? – с возмущением воскликнул Брент. – Да эта сука пыталась напрочь откусить мне нос! А вчера ее приятель, заметьте, мужского пола, опрокинул меня на спину. Что, скажете, он тоже пытался таким образом выразить свою любовь?

– Ну, в этом я не уверен. – Роман задумчиво склонил голову набок. – Неужели существуют верблюды гомосексуалисты?

– Черт возьми, Роман, мне не до шуток!

– Нужно заглянуть в ваш контракт. Как известно, там есть пункты об ответственности за падение с края мира и удушье от пыли, но вряд ли вы предусмотрели там нападение со стороны любвеобильных верблюдов.

Глубоко вздохнув, Брент отвел в сторону пузырь со льдом и зло посмотрел на Романа.

– Сейчас я вас убью. Что мне терять? Да и убийца из меня получится вполне приличный.

– А я не стану этого дожидаться и натравлю на вас своих верблюдов.

– Подождите, когда завтра на съемках вы подойдете ко мне поближе, это не покажется вам таким забавным.

– Дело того стоит. – Роман был уже не в силах сдерживать улыбку. – Пожалуй, за последние десять лет я еще ни разу так не смеялся. Следующая моя картина будет о Джимми Дуранте, а вас я готов взять на роль Шноза. Конечно, вам может составить некоторую конкуренцию старый носатик Боб Хоуп, но, я думаю, у вас получится лучше. Нужно только держать наготове верблюда.

– Да, из меня получился бы вполне приличный убийца, – вновь приложив пузырь к носу, сказал Брент. – К сожалению, вы сегодня какой то размягченный. Лучше бы вы снова были в обличье мистера Хайда – тогда уж я точно не примирился бы с вашим насмешливым отношением к жуткому надругательству над моей мужественной красотой.

Роман посмотрел на него с удивлением. Сам он и не подозревал, что внешне как то изменился, но, очевидно, Брент оказался более проницательным, чем можно было себе представить. Нельзя сказать, что Роман чувствовал себя «размягченным», особенно во время работы с донельзя капризными верблюдами, но сейчас он действительно был спокойнее обычного. Возможно, рассказав Мэнди о своем прошлом и своих переживаниях, он избавился от накопившегося за многие годы запаса желчи.

– С верблюдами нам осталось сниматься лишь один день, но, может быть, на них можно надеть намордники. Я поговорю с дрессировщиком.

– Как вы добры! – мрачно сказал Брент. – С моим везением наверняка найдется какой нибудь закон, запрещающий намордники как проявление жестокого обращения с животными.

В этот момент раздался отрывистый стук в дверь. Прежде чем Роман успел ответить, дверь распахнулась, и на пороге появился Деннис.

– Роман, я подумал, что вы захотите взглянуть вот на это, – Деннис вошел и положил на кофейный столик сложенную газету. – Она пришла с почтой, которую я привез из Сиднея сегодня утром. Вам скорее всего не понравится, что там написано.

– Вот и хорошо! – сказал Брент. – Он заслуживает неприятностей после того, как столь пренебрежительно отнесся к моей личной трагедии.

– Я слышал об этом инциденте, – усмехнулся Деннис. – Отвратительные существа! А вообще поделом вам, приятель, за то, что вы пытались навесить их на меня и мою «Сессну».