Лиза посмотрела на странную монетку, обратив внимание на то, что «главный француз» и тот профиль, что отображён на монете весьма схожи между собой. И подумала: неужто сам Бонапарт и есть?.. После чего сунула подарочек в карман передника, поклонилась щедрому денщику, на всякий случай: как знать вернётся ли барин али нет, а тут вроде как пристроилась…

Француз ещё долго стоял, разглядывая полногрудую русскую девицу, явно наслаждаясь её красотой и прелестями, видневшимися из расстегнувшийся ситцевой рубашки. В тот же вечер денщик пришёл в маленькую комнатку Лизы, показывая всем своим видом, чего именно хочет от неё. Девушка уступила. А что же ей оставалось делать? Как говорится, победителям достаётся всё, и женщины побеждённых в том числе. Француз даже в постели с русской крепостной девкой оставался французом, был страстен и даже галантен. Лиза была сражена наповал его отношением, постоянно сравнивая своего нового любовника с Фролом. Любила ли она Фрола? Пожалуй, что – да. Но столько изменилось с тех пор… Казалось, Фрол был в другой жизни… А теперь вот рядом лежит француз, и весьма не дурён собой…

Через некоторое время Лиза встревожилась: положенные женские дни не начались. Не начались они и позже… Девушка поняла, что беременна: но от кого? Мысли путались: «От Фрола… Уж сколь времени с ним жила – почти три месяца, а то и больше. А если от хранцуза… Нет, не может того быть…» Но факт оставался фактом: отцовство пребывало под сомнением, хорошо хоть мать всегда доподлинно известна.

Генеральский денщик, подаривший ей золотой луидор, также последовал в Москву за своим господином, на этом скоротечный роман француза и русской крепостной девки закончился.

Лиза надеялась, что неприятеля всё же побьют: вернётся её добрый хозяин, а за ним и Сазонов появится…. Что тогда она скажет своему ненаглядному Фролу? А то и скажет, мол, ребёнок твой – не сомневайся… А, если не поверит? Не может быть! Непременно поверит!

Время шло, на дворе стояла зима. Живот рос, ребёнок начал шевелиться и переворачиваться. В один прекрасный день, едва забрезжил рассвет, Лиза проснулась. Пропели первые петухи… В городе началась паника: французский гарнизон засуетился, она выглянула в оконце домика для прислуги, и увидела, что те спешно покидают город. Затем на улице что-то загрохотало. То ли множество лошадей пронеслось, то ли орудия прокатили – Лиза так и не поняла.

Она почувствовала запах гари, и в маленькое оконце увидела как на соседней улице занялся столб дыма, затем ещё один, и ещё… Вдруг она заметила, что трое французов поджигают дом её благодетеля. Лиза испугалась: что же будет? Что она скажет Петру Анисимовичу, когда тот вернётся? – прости, барин, мол не сберегла твоего дома… А, что она могла сделать-то? Вон их сколько окаянных врагов, а она – всего лишь слабая женщина, да ещё и в тяжести.

Языки пламени лизали барский дом, вырываясь из окон. Лиза, наблюдая за сей печальной картиной, заплакала навзрыд. Поднялся ветер, искры полетели на домик для прислуги; крыша, крытая соломой, мгновенно занялась. Молодая женщина услышала, как затрещали деревянные балки, затем в комнату повалил чёрный едкий дым. Она закашлялась. Недолго думая, схватив кое-какие вещи, попавшиеся под руку, она завязала их в большой шерстяной платок и бросилась прочь на улицу.

Кругом царила неразбериха. Французы мародёрствовали, поджигали дома, расстреливали случайно попавшихся горожан, и спешно отступали. Тут же Лиза увидела, как враги расстреливают трёх мужиков, принадлежавших Сазонову. Она удивилась: отчего они не уехали с хозяином? Видимо, тоже оставались приглядывать за брошенным хозяйством… И вот чем закончился этот пригляд.

Женщина с перепуга бросилась на задний двор, прямиком в земляной погреб, где обыкновенно хранились соленья и варенья.