А проснулся уже ночью — от фейерверка, случайно устроенного Соней, которая подложила в костер смолистую ветку. Первым его чувством было облегчение: слава богу, девушка пришла в себя. Но, когда Василий подошел и посмотрел на нее внимательнее, тревога вернулась. Соня сидела на корточках у самого костра, обняв себя за плечи, и ее сотрясала крупная дрожь. Глаза влажно блестели, как обычно бывает при высокой температуре.

— Что с тобой, ребенок? Неужели простудилась? — от растерянности Василий не заметил, как перешел на «ты».

— Н-наверное, — Соня виновато посмотрела на него. — А м-может, эт-то от нервов…

— Есть хочешь?

— Я бы лучше чаю выпила, — робко сказала Соня.

Черные круглые глазенки смотрели на Василия благодарно непонятно — то ли умоляюще, то ли проверяя, не сердится ли он. Василий смутился и фальшиво бодрым тоном проговорил:

— Это мы мигом! Точно! При температуре нужно много пить. Какая ты молодец, что вспомнила! — он засуетился у костра. А когда чай был готов, поднес Соне кружку и, увидев, что она плачет, испуганно спросил: — Что случилось?

— Вы… ты так добр ко мне…

Он поставил кружку и неловко погладил ее по голове.

— Господи… Маленькая, да как тебя сюда занесло?

И тут Соня заплакала навзрыд. Василий сел рядом на коврик, приподнял девушку, обнял и начал укачивать, как младенца. По мере того как рыдания затихали, он чувствовал нарастающее стеснение в груди и понял, что это такое. Нежность. Щемящая нежность сильного взрослого человека по отношению к беззащитному доверчивому существу, ищущему в тебе утешения. Чувство было таким острым, таким мучительным, таким неуместным и таким… правильным, что Василий вдруг перестал понимать, где он, кто он и как отнестись к тому, что с ним происходит.

В чувство его привел робкий голосок Сони:

— Я их обманула… Ну, организаторов. Они подбирали кандидатов с помощью тестов, а я знала, что нужно отвечать, чтобы сойти за авантюристку.

— Тебе так нужны деньги?

— Деньги? — удивилась она. — Ах да!.. Ну, в общем, понадобятся. Если выживу. Но я не очень рассчитывала выжить. Скорее наоборот. Честнее, конечно, было бы просто покончить с собой, но мне не хватило решимости. Да и негде было, не в парке же вешаться. А дома не протолкнуться — семь человек на сорок пять метров жилплощади.

— Коммуналка? — зачем-то уточнил он.

— Ну почему коммуналка? — Соня невесело усмехнулась. — Отдельная квартира на большую дружную семью. У меня мама, папа, две сестры, племянник и деверь. Да, еще кошка Кваша. Это сокращение от простокваши, кошка ее очень любит.

— А почему ты… — Василий запнулся. — Извини, наверное, об этом нехорошо спрашивать.

— Хорошо, очень даже хорошо, — твердо проговорила Соня. — Я еще вчера хотела тебе рассказать, но мне показалось, что ты стараешься избегать всяких доверительных разговоров. Глупая я, да? Могла бы сразу понять, какой ты добрый…

Только не знаю, сможешь ли понять… Нет, не так. Смогу ли я объяснить. Я однажды пыталась пожаловаться на жизнь… приятельнице по работе… не упоминая о намерении покончить с собой.