– Не суди строго. Я только учусь говорить по мормонски.

К моему огромному облегчению, Себастьян смеется.

– Так я тебе переведу!

После этого мы склоняемся над моим ноутбуком и читаем с экрана две жалкие фразы: «Юный квир полуеврей переезжает в рассадник мормонов. Он спит и видит, как бы унести оттуда ноги».

Себастьян ощутимо напрягается, и я моментально чувствую свой промах: сюжетную заготовку я так и не отредактировал. У меня душа уходит в пятки.

Пусть знает, что мне не терпится уехать. Пусть знает, что я не стыжусь называть Прово рассадником мормонов, хотя стыдиться, может, и стоит. Есть кое что ужаснее…

Я не убрал слово «квир».

В Прово ни одна душа – во всяком случае, за исключением родителей и сестры – не знает обо мне правду.

Я стараюсь незаметно оценить его реакцию. Щеки у Себастьяна розовеют, взгляд возвращается к началу написанного: он перечитывает.

Я уже открываю рот, чтобы заговорить – объясниться! – но Себастьян меня опережает:

– Так это и есть основная тема твоего романа? Хочешь написать о гомосексуале, живущем в Прово?

Чувствую, как в кровь выбрасываются эндорфины. Какое облегчение! Себастьян, разумеется, не подозревает, что я пишу автобиографический роман.

– Ага, ага! – Я энергично киваю. – Я хотел сделать протагониста бисексуалом.

– И он недавно сюда переехал…

Я снова киваю и тут же чувствую в его голосе что то неприятное, какую то догадку. Если Себастьян наводил таки справки о Таннере Скотте, ему наверняка известно, что в Прово я приехал перед десятым классом, что мой отец – еврей, что он кардиохирург и работает в клинике Университета долины Юты.

Возможно, ему даже известно, за что мою мать отлучили от церкви.

Себастьян перехватывает мой взгляд и улыбается. Чувствую, он очень тщательно контролирует свою реакцию. Чувствую, он все понял. Еще чувствую, я перемудрил, опасаясь, что Дейв Футболист расскажет епископу, а епископ расскажет Себастьяну. Я сболтнул правду сам.

– Об этом больше никто не знает, – быстро говорю я.

Себастьян коротко качает головой.

– Таннер, все в порядке.

– Никто никто. – Я провожу ладонью по щеке. – То слово я хотел удалить. Это одна из причин того, почему я буксую с сюжетными набросками. Главный герой у меня неизменно получается бисексуалом, а я не представляю, что смогу написать такой роман на Литературном Семинаре. Я не представляю, что это одобрит Фуджита или мои родители.

Себастьян подается вперед и снова перехватывает мой взгляд.

– Таннер, писать нужно то, что хочется.

– Мои родители убеждены, что в Прово можно открыться лишь человеку, которому доверяешь целиком и полностью.

Я даже лучшей подруге не доверился, а тут за мгновение излил душу именно тому, с кем откровенничать не стоило.

Себастьян медленно поднимает брови.

– Твои родители в курсе?

– Угу.

– И они это приняли?

– Мама… ну, она приняла это с распростертыми объятиями.

После секундной паузы Себастьян снова поворачивается к ноутбуку.

– Написать на эту тему – идея отличная. – Себастьян тянется к экрану указательным пальцем. – Всего две фразы, а какие емкие! В них столько чувства, столько боли… – Уже в который раз он перехватывает мой взгляд. Его глаза – безумная смесь зеленого, желтого, карего. – Не знаю, смогу ли я помочь тебе с таким романом, но сюжет обсудить готов.

Эти слова проникают мне в сознание с неприятным скрипом, и я морщу нос.

– А если бы я писал про драконов и зомби, ты был бы полезнее?

Смех Себастьяна быстро становится моим любимым звуком.