Тернов беззвучно мотнул головой, ответить ему помешал дикий вопль из-за дверей: в гримерную синьорины Чимбалиони рвался кто-то из поклонников. Дверь содрогалась от глухих ударов, и Джулия истерично визжала, видимо, заслоняя своим телом вход в чертоги цирковой дивы. Наконец борьба завершилась, и в проеме появился разъяренный человек в форме.

Павел Миронович сразу узнал редкие белесые волосы, спутавшиеся надо лбом из-за только что снятой фуражки, которую визитер держал в руках.

– Судебный следователь, действительный статский советник Вирхов, Карл Иванович, – строго поклонился вновь прибывший.

Копелевич и Полянский обратились в статуи.

– С кем имею честь? – следователь перевел на них суровый взор.

– Разрешите представиться, Отто Севастьянович Копелевич. – Старик разомкнул сухие уста и протянул Вирхову крупную прямоугольную визитку с именем известного «сахарного барона» – в углах визитки красовались снежинки.

– Вольно практикующий врач Полянский. – Спутник Копелевича поклонился и так же достал визитку поменьше. – Поклонники синьорины Чимбалиони.

– А вот и я сама, – обворожительная Шарлотта выпорхнула из-за ширмы и сделала перед Вирховым книксен.

– Ваше превосходительство, я уже все рассказала вашему помощнику.

Вирхов оглядел красотку в бархатном зеленом, отделанном желтыми перышками райской птицы платье и перевел взыскующий взор на кандидата.

– Так точно, господин Вирхов, – прошелестел тот, – синьорина ответила на все мои вопросы.

Вирхов оправил мундир, повернулся на сто восемьдесят градусов и, оставляя на красном ковре следы от мокрых калош, величественно зашагал прочь из гримерной знаменитой циркачки – к его горлу подступала дурнота: в удушливой каморке все пропиталось приторными запахами пудры, духов и цветов.

Тернов, не простившись с синьориной и ее поклонниками, ринулся вслед за начальником. Даже налетевший на него в узком коридоре Комикакимант не заставил его остановиться. Начинающий юрист семенил за Вирховым по освещенным тусклыми электрическими лампочками коридорам, по проходам циркового лабиринта мимо шныряющих людей в зеленых униформах, потных силачей, медведей, уборщиков, клоунов, стараясь не споткнуться о бутафорские гири, ящики и прочую чудесную рухлядь.

Наконец, оба оказались на улице и остановились.

– Продолжаешь разгильдяйничать? – буркнул Вирхов.

Тернов оскорбленно молчал. Он считал, что выполнил возложенное на него поручение наилучшим образом.

– Уж ночь на дворе. – Вирхов плотнее запахнул шинель и двинулся к извозчику. – Я что тебе, отец родной, чтобы еженощно нравственность твою спасать?

Тернов еще более оскорбился. И дерзко возразил:

– Спасать ее уже поздно.

– Что? – Вирхов выкатил глаза. – Эта шельма тебя окрутила, чтобы запутать следствие? Быстро же она успела! Склоняла к выпивке? Звала в ресторан?

Тернов передернулся.

– В ресторан зазывали Копелевич и Полянский. Я бы из пьяненькой Шарлотты ценные сведения выведал!

Вирхов постучал пальцем по лбу:

– Глуп ты еще, право! Это она бы из тебя все потроха вынула!

– Добрый день, Софрон Ильич, – приветствовала она синеглазого помощника, восседающего за письменным столом, на котором лежали развернутая газета и книга. – Чем занимаетесь?

Бричкин, невысокий полноватый мужчина далеко за тридцать, отставной артиллерийский офицер, нашедший столь необычную гражданскую службу, проворно вскочил и помог хозяйке снять верхнюю одежду.