Изменить размер шрифта - +
Но до Артиста у меня дозвониться не вышло: занято. Наверняка трепался с кем‑то из своих пассий.

Тогда я позвонил Доку и вкратце объяснил ему ситуацию. Он согласился, что рисковать не стоит. И согласился также с мыслью, что в броневик мне возвращаться не стоит. Если дело хреново, за ним наверняка следят. Мы договорились, что он заберет у Артиста глушилку и будет ждать меня возле выхода из таможни.

Сказано – сделано. Когда я нырнул в его серо‑перламутровый «мерседес‑230», то первым делом убедился, что глушилка действует. Это сейчас главное: ведь если, паче чаяния, в моем кейсе есть радиовзрыватель, при ней он не сработает. В эфире столько всяких помех от раций, радиотелефонов, ЛЭП и подстанций, что пришлось разработать специальные глушилки, создающие вокруг радиовзрывателей такое плотное «облако» помех, что сквозь него не прорвется никакой сигнал. Правда, это хотя и гарантировало от случайного взрыва, но ни в коей мере не гарантировало от той же беды, если кроме радиовзрывателя имелся еще и какой‑нибудь другой.

Химический, например. Короче, у меня были все основания стремиться как можно скорее избавиться от кейса. Но Док повел машину в сторону Зеленограда. На всякий случай. На тот же случай Артист как ни в чем не бывало изображал безмятежное ожидание моего отлета. Уверен, что он это делал качественно. По системе Станиславского.

В Москву мы вернулись, сделав кругаля через Дедовск и Опалиху. Тогда я и спросил:

– Куда рулишь?

– Вот я и думаю, – отозвался Док. – Куда нам рулить?

Сами мы с Доком местные и в саперном деле понимаем, но для такой тонкой работы – маловато. Он по причине того, что и в самом деле был по основной специальности врачом‑хирургом, с недавних пор занявшимся психологией. Я, как и мой тезка, гранатомет «муха», предпочитал в основном взрывы масштабные. Фугас там, граната... От Артиста тоже в этом деле толка не было, поскольку он как сапер еще хреновее, чем Гамлет. Наш кэп Пастух находился далеко, на своей лесопилке в Затопине. Единственный, кто среди нас не соответствовал своему прозвищу, поскольку никогда не служил во флоте, а лишь в морпехе, и отлично умел разминировать все, что заминировано, – Боцман. Но он нынче валялся дома с подозрением на сотрясение мозга. Так что в наш офис возле метро «Коньково» нам соваться не резон...

Но куда‑то податься надо было!

И вот тогда Док догадался:

– А если бы ты нас пас, ты бы телефоны наши слушал?

– Наверняка, – согласился я. – Но тогда почему они нас не перехватили?

– А когда? Переговаривались мы кодом. Не сразу поймешь. Потом, так быстро все провернули, что инструкции на этот случай им получить было некогда.

– Значит, им остается только следить, – закончил я его мысль.

Мы проверили, но слежку обнаружить не смогли: час пик. В потемках и сполохах реклам даже цвет машин не поймешь толком, а уж чтобы засечь ту, которая тебя ведет, – тем более. А если их к тому же несколько, вообще глухой номер. Док молчал. Он хоть и был когда‑то старше меня званием и до сих пор существенно опережал в возрасте, но знал, когда нужно приказывать, а когда нет.

– Ну что ж, – вздохнул я, припоминая кстати боцмановское словечко. – Пойду‑ка я в автономный рейд. Пока вы со связью определитесь и сообщите мне на пейджер.

– Согласен, – сказал Док. – Ну что, рулим к метро?

Мы выбрали подходящий момент, и возле «Сухаревской» он прижался к бровке, а я метнулся в арку, где «Медицинская газета». Я уже столько раз пользовался тамошним хитрым проходом, что, хотя до сих пор не читал этого издания, абсолютно уверен в его важности и полезности.

В метро, а также в иные публичные места, включая общепит, мне с, возможно, черт‑те чем в кейсе соваться было никак нельзя.

Быстрый переход