— А что это даст? — удивилась Лена. — Все равно твой заявление писал, фотография из роддома есть.

— А вот приходи в суд, коли твои студенты еще на картошке, и послушай мужа. Хоть там меня перебивать не сможешь!

И оба рассмеялись, ласково глядя то друг на друга, то на продолжавшую безудержно кокетничать теперь уже с тремя мальчиками дочь.

В среду вечером, как всегда накануне процесса, Вадим ушел к себе в кабинет и плотно закрыл дверь. Для Лены и Машки плотно закрытая дверь была более труднопреодолимым препятствием, чем повернутый в замке ключ. Если кто-то из девочек случайно, по забывчивости входил к Вадиму, он смотрел на вошедшую таким взглядом, что та сразу начисто забывала, зачем зашла. Однако на сей раз Лена, приглашенная Вадимом завтра на процесс и чувствовавшая себя его младшим партнером, рискнула побеспокоить мужа. Вошла и с порога, еще не до конца открыв дверь, спросила:

— Ты Автандилу звонил?

— Зачем? — вскинулся недовольный Вадим.

— Узнать название этой негритянской болезни, — попыталась пошутить Лена.

— Какой негритянской болезни? — раздраженно, не поняв шутки, спросил Вадим.

— Той, где в названии негр и сперма, — продолжала улыбаться Лена, осторожно проскальзывая в кабинет.

— А-а! — Вадим наконец ответил на улыбку. — Да, звонил. И слава богу! Мог попасть впросак Смирнова бы поиздевалась надо мной всласть! Правильное название «некроозоспермия».

— Как?!

— Некро-озо-спермия, — разбивая слово на части, повторил Вадим. — Не от «нефа», а от «некро» — мертвый.

— А что с иском Мананы? — попыталась продолжить разговор Лена.

— Так! Девушка, сделайте, чтобы я искал вас по всей квартире и не мог найти! — Вадим давал понять, что на разговор вовсе не настроен.

— Для этого мне придется залезть в постель и ждать тебя там, — кокетливо улыбнулась Лена.

— Ты считаешь, что подготовка к данному процессу включает в себя практические занятия по изготовлению детей? — Вадим, казалось, подхватил шутливый тон жены, но, вдруг став серьезным, жестко сказал: — Ленк! Понимаю, что ты хочешь мне помочь, отвлечь, чтобы я не грузился, но ты же знаешь, мне надо побыть одному. Не обижайся, котенок, дай мне еще часок.

Лена не обиделась, но в очередной раз расстроилась. Так бывало всегда, когда работа Вадима откровенно заслоняла ее от мужа. «Ладно, зайдем с другого боку!» — решила она.

— Хорошо, хорошо! Я просто подумала, что ты захочешь еще раз прокрутить со мной все дело, с учетом новой информации, — крайне серьезно и торопливо объяснила Лена.

— Нет, теперь уж до завтра потерпи, все сама увидишь и услышишь. — Вадим говорил почти сурово и вдруг, улыбнувшись, добавил: — Хитрюшка-хрюшка любимая!

Лена поняла, что дальше — стена, Вадим не станет ей ничего рассказывать. Чмокнула мужа в щеку и вышла из кабинета. Машка смотрела на нее с восторгом и ужасом — зашла к папе в кабинет за плотно закрытую дверь и вышла живая и невредимая! Фантастика!!

Вадим занял место за адвокатским столиком. Николай Петрович сидел в первом ряду рядом с Вадимом. Рядом получалось потому, что стол Вадима был повернут боком к судейскому столу и рядам для посетителей. Вот и получалось, что хотя клиент и адвокат сидели под углом друг к другу, расстояние между ними не превышало полутора метров.

Смирнова с Мананой пришли чуть позже. Вадим, посмотрев на молодую грузинку, одетую нарочито бедно, с головой, обмотанной какой-то невыразительной то ли косынкой, то ли платком, понял, что был прав — Смирнова отвела ей роль обиженной и оскорбленной несчастной женщины.