Потом я вернулся на ферму и по пути немного успокоился. Мне пришла в голову мысль, что он и в полицию заявиться способен. А для меня обвинение его может окончиться очень и очень плохо, поскольку на этот раз меня упекут прямехонько в Ньюгейтскую тюрьму, и качаться мне на виселице, мечтая о Порт-Джексоне, как о курорте. Но потом я вспомнил о вас и вашей жене, сэр. Порадовался, что вы появились здесь, в Айлсфорде, и решил, что должен отыскать вас и рассказать о встрече с злодеем Нарбондо. И еще я надеюсь, что вы, быть может, переговорите с Матушкой Ласвелл и прольете свет на убийство Мэри Истман и осквернение могилы, которое и потревожило дух бедняги Эдварда, да упокой Господь душу несчастного мальчика. Такая вот у меня история, сэр, с самого начала до конца.

Кракен умолк, и на какое-то время повисла тишина. А потом в сумерках раздалось хлопанье крыльев — то с дуба слетела сова. Билл на прощание помахал ей рукой, не сводя, однако, глаз с Сент-Ива.

— Так ты говоришь, Нарбондо? — переспросил тот, когда чета Сент-Ивов и их гость наконец двинулись в сторону дома.

— Он самый — тип, называющий себя Нарбондо.

— Значит, ты уверен?

— Так же, как и в том, что это он убил бедную Мэри Истман и похитил из могилы своего покойного брата череп, его здесь называют Айлсфордским.

Последнего Лэнгдон совершенно не понял, однако уж ему ли было не знать, что осквернение могилы и убийство для матерого волка вроде Нарбондо сущая безделица. И конечно, доктору доставило бы несомненное удовольствие пропитать щуку болиголовом. Он, несомненно, узнал Элис и тут же смекнул, что она отнесет рыбу домой. Вот только несмотря на все эти подозрения, верить и них Сент-Иву очень не хотелось. Он мечтал о мире и покое в их новом пристанище, и потому даже сейчас не оставлял надежды, что Нарбондо давно уже сбежал, торопясь побыстрее оставить место своих очередных преступлений.

До него донесся смех Клео, а потом и по-домашнему уютные звуки возни миссис Лэнгли на кухне. Эдди взобрался на стремянку на веранде и экспериментировал с парашютом — и его разработка, надо сказать, весьма неплохо ловила ветерок. Воздух благоухал ароматом цветения, и поневоле начинало казаться, что такой восхитительный летний вечер — принадлежность рая, а не грешной земли. Сент-Иву вдруг стало интересно, о чем думает Элис, однако по ее лицу этого нельзя было понять.

— Билл, имеются ли какие-нибудь улики, что преступления совершил именно Нарбондо? — спросил он. — Достаточно веские, чтобы его приговорили к виселице?

— Нет, сэр. Если и есть свидетельства, то точно не для суда. Закон ужасно глуп в своих капризах. Потому-то я и огрел его по башке, как только мне подвернулась возможность. Это Матушка Ласвелл сказала мне, что преступления совершил Нарбондо. Понимаете, после стольких лет он вернулся домой закончить то, что замутил еще в детстве. Она видела убийство на кладбище — мертвыми глазами Эдварда, того самого мальчика. Проснулась посреди ночи все зная, будто сама там находилась. Вы, конечно же, скажете, что это полная чушь, но Матушка Ласвелл равнодушна к здравому смыслу, у нее свой взгляд на вещи. И когда я увидел доктора, крадущегося по тропинке, я тут же понял, что она права — права, как Священное писание.

— А когда убили Мэри Истман? — спросила Элис.

— Прошлой ночью, мэм. По всей видимости, после полуночи. Поздно вечером ее видели в деревне, когда она, несомненно, шла на встречу с проклятым доктором. На кладбище он перерезал ей горло, спихнул тело во вскрытую могилу и оставил истекать кровью. Еще он прикончил сторожа.

— Тогда все сходится, — сказал Сент-Ив Элис, которая не могла скрыть потрясения, вызванного рассказом Кракена.