— Вам все равно нужно спуститься на наш уровень. Часть ответа здесь, в золе.

Недолгое колебание, и они спустились. Коски, за которым двигалась огромная фигура Довера, сошел по лестнице и остановился перед Питтом и Ханневеллом.

— Ладно, джентльмены, выкладывайте.

— Вы многое осмотрели на этом корабле? — спросил Питт.

Коски кивнул.

— Достаточно. Восемнадцать лет спасательной службы на море, но впервые вижу так сильно пострадавшее судно.

— Узнаете его?

— Это невозможно. Не осталось ничего, что можно было бы узнать. Развлекательное судно, яхта. Это точно, а что касается остального, тут бабушка надвое сказала. — Коски с легким удивлением смотрел на Питта. — Это я ожидаю ответов. К чему вы ведете?

— Слышали когда-нибудь о корабле под названием «Лакс»?

Коски кивнул.

— «Лакс» исчез год назад со всем экипажем, включая владельца, исландского горнорудного магната… — он запнулся, вспоминая, — Файри, Кристиана Файри. Половина кораблей береговой охраны искала его много месяцев. Не нашли ни следа. Так что насчет «Лакса»?

— Вы на нем стоите, — медленно сказал Питт, позволяя слушателям усвоить сказанное. Он осветил фонариком палубу. — А вот эти обгорелые останки — все, что осталось от Кристиана Файри.

Глаза Коски округлились, лицо побледнело. Он сделал шаг вперед и посмотрел на останки в желтом круге света.

— Милостивый боже! Вы уверены?

— Мягко говоря, их невозможно опознать. Но доктор Ханневелл на девяносто процентов уверен насчет личных вещей Файри.

— Да, кольца. Это я слышал.

— Может, и не очень много, но гораздо больше, чем удается найти на других телах.

— Никогда ничего подобного не видел, — удивленно сказал Коски. — Это невозможно. Судно такого размера не может бесследно исчезнуть, а через год возникнуть пеплом в середине айсберга.

— Похоже, дело обстоит именно так, — заметил Ханневелл.

— Простите, док, — сказал Коски, глядя Ханневеллу в глаза. — Я первый готов признать, что не вхожу в вашу лигу, когда речь идет о науке про лед, но я достаточно долго бродил по Северной Атлантике и знаю, что айсберг может отнести в сторону течением, он может дрейфовать кругами или ползти вдоль побережья Ньюфаундленда года три — этого времени достаточно, чтобы «Лакс» по какой-то невероятной случайности попал под него и был там погребен. Но, если простите мне игру слов, в вашей теории есть течи.

— Вы совершенно правы, коммандер, — ответил Ханневелл. — Такое происшествие чрезвычайно маловероятно, но все же шансы существуют. Как вы знаете, сгоревшее судно остывает много дней. Если течение и ветер прижмут его к айсбергу и удержат в таком положении, понадобится всего сорок восемь часов или даже меньше, чтобы весь раскаленный корпус исчез под ледяной мантией. Можно достичь того же результата, если прижать раскаленную докрасна кочергу к ледяной глыбе. Кочерга будет погружаться в лед, пока не остынет. Потом лед окружит металл. Намерзнет и прочно его закрепит.

— Ладно, док, очко в вашу пользу. Однако никто не учел один важный фактор.

— Какой именно? — подталкивал Питт.

— Последний курс «Лакса», — твердо сказал Коски.

— В этом нет ничего странного, — возразил Питт. — Все было в газетах. Утром десятого апреля прошлого года Файри с экипажем и пассажирами вышел из Рейкьявика и прямым курсом пошел в Нью-Йорк. Последним его заметил танкер «Стандард ойл» в шестистах милях от гренландского мыса Фаревелл.