Окружив Хиву с четырёх сторон, персы вместе с подданными хивинского хана в несколько дней отвели воду от стен города в степь и приступили к штурму. Надир был осведомлён, что в Хиве находятся на положении рабов более четырёх тысяч персиян, проданных в разные годы разбойниками, совершавшими набеги на пограничные останы Персии. Рабы жили почти в каждом хивинском доме, выполняя самую чёрную работу. Вот на них-то и надеялся Надир-шах, начиная штурм города. Ночью перед штурмом а город проникли персидские лазутчики, и утром началось восстание персидских рабов. Многие жители, видя безысходность своего положения, пытались бежать, перелезая через городскую стену, но были схвачены нукерами Надир-шаха. Другие старались усмирить восставших рабов, но были убиты. Рабы к тому часу, когда персидские войска ворвались в Хиву, уже овладели домами и скотом, захватили жён и и дочерей бывших хозяев. Ринувшись по хивинским дворам для грабежа, персияне были радушно встречены рабами. А через несколько часов Надир-шах огласил фирман о том, что с неволей покончено; каждый перс, возвращаясь на родину, может взять всё, что ему под силу и увезти с собой. Тысячи молодых женщин, девушек и детей вывезли из города на дорогу, чтобы затем отправить в Хорасан. Надир-шах распространил ещё один фирман: «Для бывших рабов, испытавших горькую неволю в рабовладельческой Хиве, его величество решил построить около Абиверда, среди райских цветущих садов Хорасана, новый город — Хива-абад!»

Несколько дней отправлялись караваны с пленными рабами. Затем, когда очистились дороги от людского столпотворения. Надир-шах дал отдых своим войскам. Разношёрстная, многоплемённая армия шаха — персы, курды, азербайджанцы, иракцы, сирийцы, индийцы, узбеки, сарты и ещё много других народностей — кинулись на хивинский базар и в один час опустошили его, Надир-шах вместе с новым ханом Хивы Тахиром осматривал дворец, считавшийся чуть ли не восьмым чудом света, но на деле оказавшийся обыкновенным сараем. Дворец был слеплен из глины и состоял из нескольким частей: одну отдали хану, другие заняли ханские саноэ— ники. Ханская половина, в которой раньше пребывал Ильбарс-хан, состояла из мужской и женской половиц Осматривая их, Надир-шах подумал: серые комнаты лучше тех, в которых я жил в Дерегезе. И улочки в ханском дворце такие же грязные и узкие». Одна из них вела со двора в мужскую половину, где выделялась большая зала для приёма гостей. Рядом с ней находился четырёхугольный дворик без крыши, вымощенный кирпичом: здесь собирался ханский диван в летнее время. Надир-шаху понравилась галерея на втором этаже дворца. Три стены её и потолок были расписаны узорами. Здесь Ильбарс-хан проводил торжественные приёмы.

Осмотрев ханский дворец, Надир-шах сказал:

— Тахир-бек… — Он ещё не привык называть его ханом, или делал это умышленно. — Та бывал, Тахир-бек, в Мешхеде и Тегеране, видел красоту этих чудесных городов… До тех пор, пока ты не сделаешь Хиву подобием моего Мешхеда, я не смогу считать твоё ханства и столицу твою настоящим современным государством. Годы, проведённые тобой в Хорасане не должны пропасть даром: красота мира, познанная тобой, должна взойти всеми цветами радуги на серых просторах Хорезма.

— Да, ваше величество, я всё сотворю по вашему мудрому совету.