|
— Потому что он лентяй. Саньчик не обиделся (видать не впервой). Разъяснил: — Ничуть не лучше, Просто я люблю слушать, когда читают вслух. Мне тогда лучше представляется, что в книжке… Я проявил вежливый интерес: — А что читаете? — В эти дни — про Робинзона, — солидно откликнулась Соня. Ого! Образованные детки! Саньчик сказал: — Хорошо, что сейчас вечером светло. Можно читать на дворе. А то в доме бабка на это ругается, говорит, что спать не даем… Я забеспокоился: — А на меня бабка не заругается? Скажет: появился тут неизвестно кто и откуда… Они опять заговорили наперебой: — Да не-е… Она с чужими вежливая… — Да ее и дома нету… — Она вахтером работает… — На круглосуточном дежурстве… — В общежитии студентов на улице Красина… Общежитие было мне знакомо — с нашим домом совсем рядом. — А вы что? Целыми сутками одни живете? — Почему же одни? — удивилась Соня. — Друг с дружкой. — И с Бумселем, — добавил Саньчик. И почему-то вздохнул. Они шли по сторонам и часто брали меня за руки. И быстро поглядывали снизу вверх — будто опасались, что я сейчас передумаю и поспешу домой (где блинчики с морковкой). Саньчик продолжал объяснять: — А еще у нас есть сосед. За забором. Дядя Кирилл… — Да! Он нам воду дает из своего колодца, — подтвердила Соня. — Когда трезвый… — уточнил Саньчик. — Он довольно часто трезвый, — заметила Соня… «А куда мы идем?» — подумал я. Места были вроде бы совсем недалеко от моей улицы, но в то же время — не мои места. То есть я бывал в них очень редко. Просто незачем было ходить здесь. Ну, проскакивал иногда на велосипеде, так, из любопытства, может, раз в году. По правде говоря, мешало еще и опасение: часто посреди улиц гуляли крупные псы — похоже, что бездомные. Правда, вели они себя добродушно, ни разу на меня не гавкнули, но все-таки сидело во мне прежнее опасение («п-прежнее оп-пасение»)… Впрочем, сейчас псов не было. И прохожих не было. Солнечная, пересыпанная желтыми лютиками пустота. Только где-то далеко орал петух. БУМСЕЛЬ Свернули в Кольцовский переулок, пошли вдоль осевших в лопухи домов с тяжелой резьбой над окнами. И опять оказались на краю лога. Это было его небольшое ответвление, «аппендикс». В лог, в кленовые заросли уходила кривая деревянная лестница. А из кленов торчали две шиферные крыши, и над ними, на столбе, отражала солнце белая тарелка телеантенны. Да, в этом месте (которое называлась «ул. Городищенский лог» — табличка на столбе у лестницы) я бывал и раньше, раза два. И думал: «Прямо бразильские фавелы какие-то. Кто здесь живет?» И вот оказалось, что живут мои новые знакомые. С бабкой, псом Бумселем и соседом дядей Кириллом (который иногда трезв). |
