Конни поднялась, подошла к Ким и обняла ее за напряженно выпрямленные плечи.

— Ким, перестань себя казнить. У отца сердечный приступ скорее всего случился бы в тот же самый момент, даже если бы вы спокойно обсуждали приготовления к твоей свадьбе. Она покачала головой.

— Он хочет выдать меня замуж. Он просто одержим мыслью, что мне нужно остепениться.

— Тогда твоему отцу следует научиться справляться со своей одержимостью, — резко припечатала Конни. — Ты вовсе не обязана нарушать свои жизненные планы, лишь бы ублажить его устаревшее представление о твоем будущем.

— Мне двадцать два. Моя мать в этом возрасте уже родила первенца.

— Времена изменились, — возразила Конни. — Но даже если бы и не изменились, есть только одна веская причина выйти замуж — когда ты этого хочешь. Помимо всего прочего, ты пыталась представить себе эту великолепную схему Рудольфа, с точки зрения Эдварда Кампари? Ты можешь себе вообразить, что будет чувствовать мистер Кампари, отправляясь на свидание с женщиной, предлагающей себя в качестве своеобразного жертвенного агнца? Ну же, Ким, будь благоразумна. Ты поступаешь как героиня дурной викторианской мелодрамы, а не как разумная женщина, живущая в двадцатом веке.

Ким наконец смущенно улыбнулась, впервые за вечер.

— Дурной викторианской мелодрамы? — прошептала она.

Конни усмехнулась.

— Очень дурной. Настолько дурной, что я, если хочешь, забуду даже, что ты упомянула о том, чтобы выйти замуж за Эдварда, и мы вернемся к такой скучной штуке, как просмотр отчета, который я тебе передала.

— Нет, как я уже говорила, мне нет смысла проверять деловую информацию, которую вы хотите передать папе. Моя специальность — жизненный цикл мухи цеце, а не найм рабочей силы.

Ким встала и нервно прошлась по кабинету.

— Конни, все, что вы сказали о моих планах познакомиться с Эдвардом Кампари, — правда. По крайней мере, чисто логически я понимаю, что вы правы. Но это меня не спасает. Подождите до вашего визита к отцу сегодня вечером, не читайте пока мне своих нравоучений. Он выглядит таким измученным, таким серым и усталым, словно ему жить надоело. — Ким потерла суставами пальцев уголки глаз и фыркнула. — Проклятие, у меня никогда не оказывается бумажной салфетки, когда она мне особенно нужна!

— Вот, возьми. — Конни протянула ей коробку салфеток. — Ким, ты блестящая студентка, красивая женщина и любящая дочь. Больше ты не черта не должна отцу.

— Может, и не должна, но могу же я сделать что-то для него, а?

— Но не такую безумную вещь, как обещание выйти за Эдварда Кампари… или любого другого мужчину, которого ты не любишь.

— Ну, может, и не замужество. А свидание? Я могла бы порадовать отца тем, что договорилась о свидании с мистером Кампари, тогда у него появится желание выздороветь. Как вы считаете, Конни? — Щеки Ким порозовели от восторга. — Черт, кого я дурачу? Пойти на свидание с Эдвардом Кампари никакая не жертва. Чудо, что за мужик!

— Ты так говоришь, словно знакома с ним.

— Да нет, только видела его по телеку. Это-то и завело папу вчера, знаете? В новостях по местному каналу сообщили о новом адвокате Антона Бригеля. Эдвард… мистер Кампари не только выглядел достаточно аппетитным, чтобы захотелось проглотить его, но и давал такие остроумные ответы на дурацкие вопросы журналистов, что я просто балдела. Папа заметил, что я была под впечатлением, и достал досье Эдварда. И разумеется, не мог понять, почему я не хочу ухватиться за возможность встретиться с таким мужиком. Папа принадлежит к поколению, которое считает: если женщина восхищается мужчиной, она должна желать замужества с ним.