— Пойдем пройдемся. Мне надо с тобой поговорить.

Гасси, пребывая все еще на седьмом небе от своего успеха, был просто уверен, что Уолли станет говорить ему, какой он умный и как это было смешно, но Уолли хотел сказать совсем о другом. Они шли под дождем, и вдруг он выпалил:

— Я понятия не имею, зачем тебе понадобилась коляска, и не хочу этого знать, но тот, кто связывается с бандой Уилфа, явно хочет распрощаться со своей головой.

Гасси постарался как можно правдоподобнее сделать вид, что удивился.

— Что это такое «банда Уилфа»?

— Да ладно тебе. Неужели ты думаешь, никто не видит, что происходит? Все знают про банду, хотя большинство боится об этом говорить. Думаешь, я не знаю, что в обед ты был в классе один с Уилфом? Я не удивлюсь, если коляска для гнома понадобилась в связи с этим.

— Да зачем Уилфу гном?

Уолли очень полюбил за это время Гасси, но он был готов его даже ударить.

— Я не могу сделать ничего больше, кроме как предупредить тебя. Дружба с Уилфом к добру не приведет. Я не знаю, что он делает, потому что и близко к нему не подхожу и тебе не советую, если у тебя осталась хоть чуточка здравого смысла. Я знаю, что тебе нужны деньги для уроков Анны, но если ты хоть что-нибудь получишь от Уилфа, поверь мне, ты об этом пожалеешь. Уж лучше было бы попросить у вашего дяди.

— У него! Он ни за что не даст, особенно на танцы, которые он считает грехом. Он слишком жадный.

Уолли ударил по камню ногой.

— Я не знаю, что еще тебе сказать. Я предупреждаю, что от этого Уилфа нужно держаться подальше. Больше я ничего сделать не могу, разве что рассказать маме, но ты знаешь, что я этого не сделаю.

Гасси просто ненавидел Уолли за то, что тот испортил его праздничный день. Он не хотел ничего плохого слышать про Уилфа, потому что где-то в глубине души у него было смутное ощущение, что Уолли прав.

— Если хочешь знать, единственное, о чем мы говорили с Уилфом на перемене, это про гнома. Он решил, что идея очень забавная. И я буду говорить с теми, кто мне нравится, и ты не сможешь мне запретить.

После разговора с Уолли Гасси пришел домой расстроенный и раздраженный. Всю дорогу до дома он повторял слова Кристофера: «Вопиющий скандал! Вопиющий скандал!» Он совсем не представлял себе, что это значит, просто ему нравилось само звучание. Но когда он дошел до улицы Кресент, то приободрился и уже с гордостью позвякивал в кармане двумя пятидесятипенсовыми монетами.

В доме он взбежал по лестнице и распахнул дверь их комнаты. Ему повезло — Анна тоже была там. Настал час его торжества.

— Анна, — сказал он, — можешь не волноваться. Вот еще на два урока, и я смогу достать пятьдесят пенсов, как только они тебе понадобятся.

Ответил ему Франческо.

— Анна не будет продолжать занятия с мисс де Вин. Она говорит, что должна поехать в Лондон к мадам Скарлетти.

Что могло быть хуже? Добиться вступления в банду только для того, чтобы заплатить за уроки танцев! Так умело украсть гнома и заставить всю школу смеяться! И прийти домой с целым фунтом, только чтобы узнать, что Анне он не нужен? Это было слишком. С темно-красным лицом Гасси повернулся к Анне.

— Всегда тебе что-нибудь нужно. Сначала это были туфельки. Потом уроки. Потом туника. Мы нашли деньги, чтобы платить за уроки до возвращения с'Уильяма. А теперь ты говоришь, что тебе нужно в Лондон к мадам Скарлетти! Но ты не сможешь у нее учиться, потому что даже если тебе доведется разок съездить к ней, как ты сможешь каждую неделю добираться до Лондона?

Франческо с беспокойством посмотрел на дверь.

— Гасси, потише, а то дядя услышит, а ты знаешь, что он не любит шум.