Я сидела на траве недалеко от них, на таком расстоянии, чтобы Джеймс не чувствовал моего присутствия, однако достаточно близко, чтобы слышать их разговор. Джеймс, как обычно, излучал яростное золотое сияние, и впервые за много месяцев я почувствовала голод.

Именно тогда я осознала, что сделку надо заключить до Хеллоуина, иначе мне будет плохо.

И еще именно тогда я осознала, что не хочу отбирать у Джеймса ни года жизни, даже если он вдруг согласится.

У меня закружилась голова.

— Ждешь автобуса?

Я узнала Элеонор по голосу, а подняв голову, увидела рядом с ней ее безымянного консорта. Он чуть наклонился в мою сторону и протянул руку, чтобы помочь мне встать, но Элеонор легонько шлепнула его по пальцам:

— Это плохая мысль, милый. Она голодна, а ты — лакомый кусочек.

Она опустила взгляд на меня и протянула свою руку. На каждом пальце у нее было кольцо; некоторые были соединены длинными золотыми цепочками, которые свисали с ее ладони. Я осталась сидеть.

— Ты не встанешь перед своей Королевой, милочка? Или у тебя просто нет сил?

Я посмотрела на нее и ответила, зная, что мой голос звучит капризно:

— А что? Если я не встану, ты прикажешь меня убить?

Элеонор поджала бледные губы:

— Так вот кто отказался помогать… Я ведь предупреждала тебя, у нас здесь дела, в которые не нужно вмешиваться.

Вид у ее консотра был такой, точно он приказывал мне: «Встань!» Хотя я по-прежнему почти не могла читать его мысли, ясно было одно: не так давно он видел смерть — и теперь не хочет увидеть ее снова.

Я поднялась:

— Я не лезу в твои дела.

Так мне кажется, по крайней мере. Точно не знаю. Я взглянула на Джеймса, и Элеонор тоже посмотрела на него. К нему от автостанции шла женщина, заранее широко раскинув руки, чтобы обнять. Лицо Джеймса выражало искреннюю радость. Я еще не видела его таким счастливым.

Элеонор рассмеялась так громко, что даже стоявшие в отдалении люди поежились и заговорили о надвигающейся грозе. Элеонор вытерла глаза — как будто она умеет плакать! — и, недоверчиво улыбаясь, покачала головой:

— Маленькая леаннан сида, ты выбрала его?

Мне не понравилось, как она смеется и смотрит на него.

— Какой странный и правильный выбор. Я чуть не убила его пару месяцев назад, но дайне сиды оживили его по просьбе клеверхенда. А теперь ты его все-таки прикончишь. Замечательно, правда?

Джеймс гордо улыбался, наблюдая, как его мама обнимает круглолицего, — как будто и маму, и объятия выдумал лично он.

— О!.. — Элеонор прикрыла рот рукой, наклонилась к консорту и сказала с таким восторгом, что я почти не могла этого вынести: — Ты понял, милый?

Консорт утвердительно хмыкнул, а Королева обратилась ко мне:

— Так вот почему ты дрожишь от желания, маленькая шлюха? Тебе отказали?

Черта с два я дрожу. У меня все в порядке. После Стивена прошло не так уж много времени.

— Тебя это не касается.

— Меня все касается. Я забочусь о своих подданных и не хочу, чтобы они в чем-либо нуждались.

— Правда?

— Только попроси, — сказала Элеонор. Она повернулась в сторону Джеймса с мечтательной улыбкой: — Что такое? Не соглашается на сделку? Я могу сделать его более сговорчивым. В первый раз это было очень легко.

Я отчетливо увидела в ее мыслях воспоминание о Джеймсе, сломленном и задыхающемся.

— Я не хочу заключать с ним сделку. И вообще, не лезь в мои дела, и тогда я не буду лезть в твои.

Увиденная картина разбередила глубокую рану, и я позволила себе зайти слишком далеко. Сейчас последует ее гнев…

Но она просто положила руку мне на плечо и, цокая языком, покачала головой:

— Береги силы.