Василий Веденеев. Бальзам Авиценны
Пролог
Огромная империя, раскинувшаяся от предгорий Северной Индии до берегов Хазарского моря, с тревогой ожидала перемен: грозный султан Махмуд, «Светоч мудрости», «Око вселенной», занемог. Он устал от бесконечных войн и кровавого смрада битв, созерцания груд добычи и длинных верениц рабов. Ему прискучили изощренные ласки жен и наложниц всех цветов кожи. Махмуд удалился в свой дворец в Газни, где покой повелителя оберегала свирепая стража… Султан обложился подушками и скорчился на ковре. И скрипел зубами от боли. Она, словно хищная птица, терзала измученное тело. И тут же сердце тоскливо заныло, на лбу выступили мелкие бисеринки холодного пота… Наконец, боль отступила, будто змея, уползающая в нору, чтобы набраться новых сил, и Махмуд облегченно перевел дух. – Гассан, – прошептал он пересохшими губами. Согнутый годами визирь, носивший громкий титул Говорящего Прямо в Уши Владыки Мира, подал чашу с темным питьем. Султан принял чашу, отхлебнул из нее и с трудом проглотил. – Что за гадость? Змеиная желчь? Визирь склонил голову набок и хитро покосился желтым глазом на грозного владыку. – Травы, государь. – Травы? Кто готовил лекарство? Перс? – Нет, сегодня лекарство приготовил грек. – Грек? Все они отравители! – Тебе нельзя волноваться, государь! – Гассан прижал к впалой груди высохшие ладони, похожие на сморщенные птичьи лапки. – Ты же видел: я сам отпил из чаши. – Да да. – Махмуд рассеянно кивнул и обессиленно откинулся на подушки. Визирь молчал, преданно глядя на повелителя. О Аллах, как изменился за несколько месяцев прославленный султан: отважный воин и лихой наездник превратился в желтого, отечного, немощного старика, только и способного весь день валяться на коврах. Лишь глаза, острые, недоверчиво сощуренные, напоминали прежнего владыку. Но и в них день ото дня потихоньку угасал отсвет внутреннего огня: жар, болезни неумолимо обращал душу Махмуда в пепел. – Гассан… – Я здесь, мой повелитель, – откликнулся старик. – Хорошо… – Махмуд вздохнул. – Хорошо, что ты со мной. Мы долго были вместе… На твоих глазах я создал огромное государство, завоевывал земли, покорял народы и собрал бесчисленные сокровища. Кому теперь оставить все это? – Не терзайся понапрасну, государь! У тебя впереди еще долгие годы. – Годы?.. – Султан горько усмехнулся. – Годы… Я лечился кровью самых здоровых рабов, меня натирали свежей желчью, обкладывали вырванными из груди трепещущими сердцами! Какой только гадости я не пил?! Но ничего не помогло!.. Махмуд уставился в расписной потолок. Искусные мастера украсили его края затейливой резьбой, изобразили изумрудно зеленые травы и диковинные цветы на золотом фоне. – Если мне позволено будет сказать… – осторожно начал визирь и тут же умолк. – Говори, Гассан. – Махмуд повернулся на бок и растянул тонкие губы в хищной ухмылке. Старик похолодел: слишком хорошо известна была цена такой усмешки. Но отступать было поздно, и Гассан вкрадчиво продолжил: – Только один врачеватель способен помочь тебе, о Владыка Мира. Я слышал, он даже знает тайну бессмертия. – О Аллах! – простонал Махмуд. – Ты опять об этом несносном гордеце? Хватит! Визирь обиженно поджал губы, нахохлился и закрыл глаза, словно готовился задремать. Султан сердито поворочался на подушках, но все же сменил гнев на милость: – Его уже звали. Однако он посчитал себя выше нас и не откликнулся. Может быть, тайна бессмертия – просто сказки и ложь? Может быть, его уже давно нет среди живых? Ведь он тоже далеко не молод. |
