Отличный вопрос!

Хотя, с другой стороны, какого еще я ожидал, устраиваясь на работу в обувной магазин?

— Ну… — начал было я и неожиданно обнаружил, что зашел в тупик.

Это дерьмо продолжалось уже несколько недель, и я так от него устал, что едва ли мог скрыть выражение полного презрения к торговому народцу. И что они о себе возомнили? Этот жалкий менеджер из магазина обуви, например? Сидит тут и считает себя Богом.

Как ваши знания, умения и навыки помогут вам продавать обувь? Да никак! Все, черт возьми. Это тупик.

Если вы никогда раньше не работали в обувном магазине и если вы не квалифицированный хиропрактик, то о каком еще необходимом опыте может идти речь?

Я отчаянно ломал голову, пытаясь изобрести подходящий ответ, но на ум приходило лишь одно: схватить этого умника за галстук, вытащить из-за стола и отлупцевать так, как он того заслуживал.

Как меня все достало! Сил больше моих нет!!!

Это уже восьмое собеседование, и каждое проходило по стандартному сценарию. Какой-нибудь ничтожный придурок в дерьмовом костюмчике приходил в необычайное возбуждение, пытаясь заставить меня умолять его о том, чтобы он соблаговолил предоставить мне работенку, на которой я мог бы зарабатывать пять фунтов в час. Все равно, укладывая ли консервные банки в коробки, подметая ли с пола людские волосы, обслуживая ли столы в баре, поджаривая ли картошку, подстригая ли лужайки, выгружая ли корпусную мебель с машины или развозя пиццу… А теперь вот еще втюхивая гражданам второсортную обувку. Я так от этого устал, так утомился. До смерти!

Каким же надо быть неудачником, чтобы ответить ему: «О да! Я всегда мечтал трудиться в обувном магазине и помогать людям, подбирая для них ботинки нужного размера и к подходящему случаю! Это просто потрясающе! И однажды я надеюсь, как и вы, дослужиться до менеджера. Чтобы по прошествии пятидесяти лет, оглянувшись на свою жизнь, с гордостью произнести: „Я все-таки этого добился!“» Вот чего ждал от меня этот козел. Но его шансы услышать от меня такие слова равнялись моим получить место в магазине обуви.

Видите, расклад изначально был не в мою пользу. На собеседования меня направлял центр занятости, так что все, с кем я должен был встречаться, знали о моих достижениях еще до того, как я переступал порог офиса. И кто предоставит работу типу вроде меня? На сей счет Тед оказался прав. Для меня загадка даже то, что эти люди вообще соглашались на встречи со мной. Возможно, за это им полагались какие-то правительственные выплаты или снижение налоговой ставки? Может, это такая программа поддержки неудачников? Я лично выгадывал из бесконечных хождений лишь одно — то, что продолжал получать пособие. Так что здесь по обе стороны стола имело место практическое применение бюрократии.

Зачем же тогда превращать процесс собеседования в такое напряженное занятие? И унизительное ко всему? Понимаете, если прознают, что вы не посещаете подобные встречи, вас просто снимут с пособия. Это и разумно отчасти. Иначе все «пособники» врывались бы в офис, распахнув дверь с ноги, и со всей ответственностью кидали бы восседающему за столом интервьюеру, что он — недоумок. Но такое не действует в отношении старины Барнси. Нет, для него это вопрос власти. Он просто получает удовольствие, изображая из себя крупную фигуру, большого и влиятельного человека, в особенности с тем, кто никогда в жизни при иных обстоятельствах не позволил бы себе терпеть подобное отношение от розовощекого лысеющего типчика с женоподобными ручонками и бабскими очками на переносице. Но что я мог поделать?

Откровенно говоря, из всех предложенных ранее вариантов этот представлялся наиболее привлекательным.