— Боже! Боже! Что ты еще собираешься сделать? Не достаточно ли ты уже терзаешь мое сердце?

— Нет, недостаточно. Иди за мной! Разговор затянулся, оборванцы ждут…

С этими словами Фэнфэн вышел, ведя, или, скорее, таща, за собой Розу, которая была бледна как покойница. Девушка пыталась держаться, но это ей плохо удавалось. В противоположном углу подземелья, при свете факелов показался Кюре из Оборванцев с митрой на голове и посохом в руке. Его лицо сияло, голова тряслась, но хоть выпил он немало, на ногах держался твердо.

— Кюре, подойди сюда! — раскатисто крикнул Фэнфэн.

Старик засеменил к нему, отпуская толпившимся на его пути оборванцам шутки и скабрезности вместо благословений. В нескольких шагах от Главаря Кюре остановился и елейно спросил:

— Чем могу служить вам, Хозяин?

— Я хочу развестись! Ты сейчас же расторгнешь наш брак.

Роза, услышав слова, которые для нее означали несмываемый позор и одиночество, поняв наконец, что все кончено, испустила дикий крик, заставивший побледнеть столпившихся вокруг оборванцев, и прорычала, стиснув зубы, прекрасная и страшная в своем гневе:

— Франсуа, повторяю: берегись! Я отомщу!

Фэнфэн с высоты своего гигантского роста взглянул на нее с презрительным снисхождением, с каким выслушивают угрозы детей, и бесстрастно ответил:

— Не забывай, несчастная, меня зовут Фэнфэн, я выше любых законов, и мне ни до кого нет дела. На этот раз я прощаю тебя, но впредь веди себя осторожней. Или я заставлю Батиста вырвать тебе все зубы, чтобы ты не смогла кусаться, выколоть глаза, чтобы ты и шагу ступить не могла, и умыть тебя серной кислотой, чтобы тебе больше не приходило в голову кичиться симпатичным личиком. Я оставил тебе жизнь из жалости. Одного слова хватило бы, чтобы тебя зарезали, как свинью, выпустили бы всю кровь, разрубили на куски и на каждом вырезали: «Смерть предателю!» Все, хватит болтать! Кюре, разведи нас!

В подземелье стояла гробовая тишина. Испуганные оборванцы, даже те, кто изрядно выпил, не осмеливались произнести ни единого слова, зная, что гнев Главаря падет на любого, кто забудет об осторожности и совершит малейшую оплошность.

Невозмутимый и комичный Кюре из Оборванцев торжественно снял с головы митру, съехавшую на одно ухо, открыл молитвенник и совершил задом наперед обряд бракосочетания. Роза отчаянно рыдала, Фэнфэн невозмутимо слушал слова службы, словно доказывая этим, как строго он придерживался соблюдения традиций. Закрыв молитвенник, Кюре взял одну из оструганных веток орешника, через которые перепрыгивали оборванцы, когда вступали в брак, переломил ее и бросил половину через плечо, сказав:

— Ступайте каждый своей дорогой! Вы больше не муж и жена.

Роза, раздавленная стыдом и горем, бесчувственная ко всему, что ее окружало, ушла, пошатываясь, с потерянным взглядом, и скрылась в своей комнате. Оставшись одна, покинутая всеми, кто еще недавно досаждал ей лестью и заискиванием, девушка погрузилась в пучину отчаяния.

Фэнфэн, словно не произошло ничего особенного, переходил от одной кучки оборванцев к другой, разговаривая с бандитами со свойственной ему несколько высокомерной фамильярностью, поздравляя тех, кто участвовал в осаде, и казалось, забыл о том, что во время этой экспедиции дамы из замка Ружмон едва не стали жертвами насилия. Душка Берриец, все это время дрожавший за свою шкуру, вздохнул с облегчением.

Так как большинство предметов, украденных из замка, были слишком громоздкими и легко могли быть узнанными при попытке сбыть их с рук, Фэнфэн объявил, что столовое серебро следует продать подручным из Орлеана и Питивье, а драгоценности переправить в Париж. Он прикинул, сколько дадут за награбленное добро, и произвел первый раздел добычи, присудив себе львиную долю.