— Они пришли в ужас, глядя на вас! — с казал Дюк. — Они не в состоянии найти изъяна в вашем платье. Посмотрите, какие они бледные — они проиграли вам!

Она повернула голову, небрежно скользнула взглядом по окаменелым лицам и опять повернулась к Дюку.

— Разве я должна считаться с ними? — спросила она, несколько обидевшись. — Сейчас я хочу только танцевать!

И показалось ему, будто яркое сияние вспыхнуло над ее головой, и пока ритмы вальса несли их по залу, сияние это не покидало девушку. Дюк не замечал ничего вокруг — для него существовало только ее лицо. Это были минуты счастья. Музыкант, наяривавший на банджо с такой оглушительной силой, уже устал от однообразных усилий. Сейчас он отдыхал, вступая только время от времени, чтобы подчеркнуть любимый пассаж мелодии. Барабанщик, похоже, начал впадать в спячку, потому что несколько раз забыл ударить щеточками по тарелкам, но зато четыре раза нажал невпопад педаль большого барабана. Да и кларнет уже утратил пронзительность звука. Впервые за весь вечер стали по-настоящему слышны рояль и скрипка. Но вихрь вальса в зале не утихал. Бал незаметно вошел в кровь и плоть танцоров.

И вдруг, как гром среди ясного неба, настала тишина. Танцоры бросились к стульям, расставленным вдоль стен зала. Музыка отнесла Салли и Дюка далеко от входных дверей, и, когда центр зала опустел, все уставились на них.

Дюку почудилось, будто голос девушки стегнул его кнутом:

— А теперь уведите меня отсюда!

— О нет! Мы ведь еще и не начинали!

— Если вы не уведете меня, я уйду сама.

— Что ж, пойдемте, но…

Они пошли через зал.

— Если вы хоть чуточку нахмуритесь, — весело обратилась она к Дюку, — они подумают, что мы с вами разругались. И мне кажется, это понравится публике!

Он кивнул головой в знак согласия. Да, она в самом деле стала ему настоящим союзником — пусть хоть всего на несколько минут.

— Они даже языки проглотили от ненависти, — уверял Дюк девушку. — Если бы мы остались еще хотя бы на парочку минуточек, эти дамы разорвали бы и вас, и меня. И…

— Я не могу остаться, — решительно сказала она.

— Вас кто-то ждет?

— Нет. Если я останусь, кое-кто может догадаться…

— О чем? — спросил он.

Салли посмотрела на него, и Дюк заметил в ее взгляде легкую панику.

— Ни о чем! — ответила девушка.

Дюк был настолько взволнован, что даже не заметил, как они вошли в вестибюль. Он в каком-то бессознательном состоянии подал ей накидку, заботливо укрыл дождевиком в в том же трансе вышел с ней во двор. Чего боялась она, кто были эти «кто-то», о чем они могут догадаться?

— Куда отвести вас? — спросил он, когда они оказались на улице, во власти ветра и дождя.

— Прошу вас, отвернитесь и не поворачивайтесь, пока я не зайду за угол…

— Вы не хотите, чтобы я видел?..

— Именно так.

— Когда же я опять увижу вас, Салли?

— Никогда больше.

— Неужели вы это серьезно?

— Я думаю, да.

— Салли, я должен вас видеть! Почему…

— Мне некогда! — решительно оборвала она.

— Но когда вы скроетесь, можно мне будет пойти по вашему следу?

— Попытайтесь, если получится.

— Тогда спокойной ночи, — произнес Дюк.