|
Шрам, как все бандиты новой формации, жил шикарно и на виду. Все знали, где он живет, кто его жена, кто входит в его бригаду, где они любят тусоваться. Короче, дождался я, когда Шрам поедет оттянуться в казино, приехал к нему домой… положил трех охранников и увез его пассию с полугодовалым ребенком. Потом звоню Шраму, и теперь я забиваю стрелку. Бандит в ярости, как же, замахнулись лично на него. Собрал всех, кого только смог, и послал на условленное место. Встречу я им назначил на дне песчаного карьера. Хоть немного подумали бы своими куриными мозгами, что едут в мышеловку, нет, мышцы накачали, на курок жать умеют, остальное лишнее. Влетели бандюги в карьер, а там стоят две «восьмерки», и давай палить по машинам. Обе машины были начинены под завязку динамитом и канистрами с напалмом. В море огня сгорели все боевики, даже от их машин остались лишь оплавленные остовы. Я же отыскал Шрама, поговорил с ним, клятвенно пообещал отпустить женщину с ребенком, после чего всадил пять пуль ему в сердце. В лицо специально не стрелял, зачем человека хоронить в закрытом гробу.
Владис замолчал, в комнате наступила тягостная тишина, потом я спросил: — А ты не подумал, что оставляешь едва родившегося ребенка сиротой? — А кого волнует, что теперь на моей шее трое сирот? Потому, что их отцов расстреляли бандюги. Нет, совесть меня не мучает. По заслугам и награда. — Ну а после этого на тебя не наезжали? — Нет, все осталось в прежних границах. Мне трасса, городским бандюгам — Екатеринбург. Тем более они хорошо поживились на дележе наследства Шрама. — А с ментами как? — Тот же принцип — невмешательство. — Улнис затушил окурок сигареты о дно дешевой стеклянной пепельницы и раздраженно произнес: — Черт, когда же сядем за стол? Махнув рукой, достал из заднего кармана джинсов плоскую флягу из нержавейки, открутил пробку и протянул мне: — Хлебни, Глеб, за встречу. Я приложился к фляге, там оказался коньяк, настоящий армянский, ароматный напиток недавнего прошлого. Сделав несколько глотков, вернул флягу, потом спросил: — Слушай, Владис, чего тебя здесь окрестили Басурманом? Ты ведь вроде не Янычар, а Викинг? — Дикий народ, — сокрушенно развел руками Владис, — сколько им ни талдычу — Викинг, не нравится Викинг, называйте Варяг, значение одно и то же. Как же, щаз-з… раз не русский, значит, Басурман. И хоть кол на голове теши. В армии проще, приказал — и все тут. А эти святые хлебопашцы только и годятся «носорогов» пугать своими небритыми, опухшими физиономиями. Хлебнув из фляги, вожак дорожного братства безнадежно махнул рукой: — Хрен с ним, с Басурманом. Не самое большое горе. Здесь лучше, чем на Филиппинах, по крайней мере русский язык понимают, иногда даже без мата. — Действительно достижение, — хмыкнул я. — Посмейся, — передразнил меня Владис. — Не сидел ты в филиппинской тюрьме, а то по-другому запел бы. Я ничего ответить не успел, в дверном проеме появилась лукавая физиономия рыжего охранника. — Петрович просил передать, что для торжественного банкета все готово. Давайте к столу. — Отлично. — Улнис радостно потер ладони, потом обнял меня за плечи. — Пошли, Глеб, отметим встречу. Она того стоит… В горнице стояли накрытые столы буквой Т, заставленные всевозможными яствами и выпивкой. На белой скатерти виднелись пиалы из дешевого стекла с красной и черной икрой, рядом на блюдах — грубо порезанные ломти розовой ветчины и сырокопченых колбас. Соленые грузди и квашеная капуста домашнего производства соседствовали с осетровым балыком и свиным паштетом. |
