Парамонов поднял стекло, обождал немного, чтобы дать финнам отъехать достаточно далеко, и тоже включил зажигание.

Через несколько минут его машина влилась в густой поток транспорта на Большом проспекте.

Неожиданно во внутреннем кармане его плаща зазвонил сотовый телефон.

Евгений Иванович поднес трубку к уху:

— Парамонов слушает.

— Евгений Иванович? — раздался в трубке удивительно знакомый голос. — Я тут у Вахромеева в больнице был, так он вам привет передает…

— Кто это? — удивленно спросил Парамонов. — Кто это говорит?

— А еще я на Южном кладбище недавно побывал, — продолжал тот же голос, — так там вам тоже многие кланяются и надеются на скорую встречу…

— Кто это говорит?! — В голосе Парамонова удивленное раздражение постепенно переходило в ужас.

Кажется, он узнал этот голос, но такого не могло, просто не могло быть, ведь он собственными глазами видел взрыв.

— Кто говорит? — переспросил голос в трубке. — Говорит служба ремонта. Заказ, на ремонт автомата А-16 принят. Посылочку вскройте, пожалуйста.

Парамонов, мгновенно покрывшись испариной, придерживая одной рукой руль, пальцами другой руки содрал упаковочную бумагу с финской посылки… У него на коленях оказался плоский чемоданчик красно-коричневой кожи с тисненым изображением ганноверской ратуши и какой-то немецкой фразой крупного готического помола.

Тот самый чемоданчик, который он оставил в камере хранения Витебского вокзала с маленьким сюрпризом для своего специалиста… И ведь он своими глазами видел, как тот сел с этим чемоданчиком в «Жигули» и минуту спустя взлетел на воздух.

Евгений Иванович выпустил руль и схватился за ручку дверцы, чтобы выбросить из машины страшную посылку, но он не успел этого сделать.

Чемоданчик взорвался, разметав в огненном вихре новенький «мерседес» и новоиспеченного исполняющего обязанности начальника управления Евгения Ивановича Парамонова.

Мой немногословный партнер вывернул руль, — уводя белую «ауди» в сторону Пушкарской.

— Сейчас сюда милиции понаедет… — пояснил он. — А нам с ними встречаться ни к чему, машина в угоне, да и вообще… Полюбовались на фейерверк, и будет. Ты, кстати, тоже свой маскарадный костюм сними, от греха подальше.

Я сняла платиновый парик, очки, черный плащ и затолкала все это в большой полиэтиленовый пакет. Потом стащила ужасно неудобные сапоги и с облегчением переобулась в кроссовки. От вульгарной долговязой финки не осталось и следа.

Проезжая мимо мусорного контейнера, попросила притормозить и избавилась от пакета с одеждой. Вот повезет какому-то бомжу!

Наша машина оставила позади Петроградскую сторону и выехала на Васильевский остров. Чтобы хоть как-то нарушить молчание, я спросила:

— А чей труп показали тогда по телевизору вместо моего? Я так тебя и не спросила.

В ответ он пожал плечами:

— Нашел в морге рыжую девушку помоложе… Наверное, жертва ДТП. Лицо ухе было сильно обезображено. Первый раз в моей практике такое — трупы из морга воровать.

— Бр-р! — Я брезгливо передернулась. — Вот в морге небось удивились! Кому мог понадобиться труп? Маньяку какому-нибудь или секте сатанистов…

— Теперь ты можешь обо всем этом забыть, — он говорил медленно и негромко, не глядя на меня, — за всей этой историей стоял Парамонов. Он погиб только что на наших глазах, так что все кончилось.

— Но ведь он тоже видел, как ты взорвался?.