Уолли Скейлс посмотрел в сторону Бурбон‑стрит, по которой непрерывным потоком шли туристы, и нахмурился, вспоминая, что хотел сказать.

– Вот что, Фрэнклин, я тебе кое в чем признаюсь, ведь больше мы не увидимся. Я хорошо говорю по‑испански и практически все понимаю, только не показываю вида. Притворись глухим и слушай внимательно. Вот и полковник по‑испански говорит одно, а по‑английски совсем другое. Даже если б я не знал языка, его выдала бы интонация, когда он с испанского переходит на английский, а он этого не понимает. Особых секретов я не узнал, но почувствовал, как его сжигает алчность, и хочу предупредить тебя, Фрэнклин: смотри в оба. Тебя они на этот разговор не позвали, и виной тому не только их заносчивость. Эти ребята вовсю наслаждаются жизнью, трудно поверить, что они и впрямь собираются вернуться к партизанам. Они бросят тебя здесь, на углу, и растворятся в воздухе. Если эти сукины дети тебя бросят, звони мне. Я дам тебе свой номер телефона в «Хилтон‑хед», это Южная Каролина. Если что, я приеду за тобой и помогу тебе вернуться домой, обещаю. А если они возьмут тебя с собой и поедут в Майами или куда‑нибудь еще, например, в Ки‑Бискейн, ты дай мне знать, хорошо? Мне плевать на деньги, они их не от сирот и вдов получили, но я не хочу, чтобы меня провели, как желторотого юнца. Договорились? Ты мне позвонишь? Фрэнклин кивнул.

– Ты деньги‑то видел? Фрэнклин покачал головой.

– Наверху пять мешков. Они говорят, три из них доверху набиты долларами. – Нахмурившись, Уолли Скейлс поправил очки на носу. – Что они, совсем тупые? Вряд ли они с ходу назовут столицу Небраски, но они же не полные идиоты, а? Два миллиона баксов лежат в номере, а они напились и ложатся спать. Вот ты бы на месте полковника что сделал, чтобы уберечь деньги?

– Если б не караулил их с пистолетом? – уточнил Фрэнклин.

– Ну да.

– Может, лучше их спрятать?

– Да, но как?

Пусть он хорошенько подумает.

– Помнишь, Фрэнклин, мы учили тебя закладывать бомбы? Человек открывает дверь или окно, и – хлоп! Как‑то раз полковник ликвидировал священника с помощью такого устройства. Священник открыл багажник и отправился к праотцам. Знаешь, почему я сейчас вспомнил об этом? Если эти двое так ничего тебе и не скажут, а тебя разберет любопытство, не вздумай открыть что‑нибудь наобум, багажник, например. Ты понял? Кивни, если понял.

Фрэнклин кивнул.

– Они сказали, что собрали больше двух миллионов. Сколько это будет, если перевести в кордобы? Добавь несколько нулей, если обменять на черном рынке. Если не тратить эти деньги на оружие и боеприпасы, сколько на них можно накупить бобов, а?

Индеец даже глазом не моргнул.

– Да, но мы‑то предпочитаем исподтишка вести войну. – Уолли Скейлс снова поглядел в сторону Бурбон‑стрит, откуда теперь доносились звуки оркестра. Потом снова поглядел на Фрэнклина и сказал совсем тихо: – Знаешь, что я тебе скажу?

Только тебе одному, и ты никому не говори. Я бросаю эту чертову работу. Тот человек, который привел меня в Управление, сделал карьеру, стал заместителем директора, лучший профессионал во всей фирме, уже подписал прошение об отставке. Он по уши сыт этим дерьмом. Я тоже ухожу. Знаешь, почему?

Он терпеливо дождался, чтобы Фрэнклин покачал головой, глядя на него своими темными, неизменно серьезными глазами.

– Потому что мы всегда правы, черт бы нас побрал, что бы мы ни натворили, с какими бы людьми ни имели дело. Ты понял, о чем я говорю?

– Тебе это надоело, – сказал индеец.

– Еще как!

22

Люси жила в этом доме всю жизнь, пока не ушла в монастырь.