Но Джекин соскочил уже с дерева и направился к нему. Полковник шёл, погруженный в мечты и размышления о наградах и повышениях, рассчитывая на репутацию «Передового», как лучшего полка на линии. Неожиданно его глаза остановились на мальчуганах, направляющихся к нему. Только что перед этим ему рапортовали, что «барабанщики в беспокойном состоянии, и Джекин и Лью мутят других». Это походило уже на организованный заговор.

Мальчики остановились в двадцати шагах и сделали все, что полагалось по военному уставу. Полковник был в прекрасном расположении духа. Мальчики казались такими потерянными и беспомощными среди необъятной равнины, а один из них был ещё, кроме того, и красив.

– Ну! – сказал полковник, узнав их. – Что же вы, бунтуете против меня? Кажется, я вас не трогаю, даже тогда, – он подозрительно понюхал воздух, – когда вы курите.

Нужно было ковать железо, пока оно горячо. Сердца отбивали дробь.

– Осмелюсь просить прощения, сэр, – начал Джекин. – Полк призывается на действительную службу, сэр?

– По-видимому, – любезно ответил полковник.

– Идёт ли оркестр, сэр? – спросили оба разом. И потом без всякого перерыва:

– А нас возьмут, сэр?

– Вас? – переспросил полковник, отступая назад и окидывая взглядом обе маленькие фигурки. – Вас? Да вы умрёте, не дойдя до места.

– Нет, сэр! Мы можем идти за полком куда угодно, сэр, – сказал Джекин.

– Если уж Том Кидд идёт, сэр, а он гнётся, как складной нож, – сказал Лью. – У Тома очень стянуты жилы на обеих ногах, сэр.

– Очень… что?

– Очень стянуты жилы, сэр. Потому у него ноги распухают после очень длинного парада, сэр. Если уж он может идти, так о нас и говорить нечего, сэр.

Опять оглядел их полковник долгим внимательным взглядом.

– Да, оркестр идёт, – сказал он совершенно серьёзно, как бы разговаривая с офицерами. – Есть у кого-нибудь из вас родители?

– Нет, сэр, – радостно заявили оба. – Мы оба сироты, сэр. Если нас убьют, никого не придётся утешать, сэр.

– Эх вы, мелюзга несчастная! Так зачем же вам понадобилось идти на фронт с полком?

– Я уже два года носил мундир королевы, – сказал Джекин. – Это очень тяжело, сэр, когда человек не получает награды за исполнение своих обязанностей, сэр.

– И я тоже… и я тоже, сэр, – прервал Лью товарища. – Капельмейстер сделает из меня хорошего музыканта, сэр.

Полковник долго не отвечал. Затем сказал спокойно:

– Если доктор разрешит, то я препятствовать не буду. Только я на вашем месте не курил бы.

Мальчики отдали честь и исчезли.

Придя домой, полковник рассказал про них жене, которая чуть не расплакалась. Но полковник был доволен. Если таково рвение у детей, каково же оно у солдат?

Джекин и Лью с гордостью проследовали в бараки и отказывались вступать в какие бы то ни было разговоры с товарищами в продолжение, по крайней мере, десяти минут. Наконец, преисполненный важности Джекин проговорил:

– Я только что говорил с полковником.