– Парни, я перенёс заготовки из своего "Поркериона" в эту блестящую кастрюлю и поставил их внутри прямо перед входом. Знай я заранее о том, что Верди отгрохает для тебя, Холти, такую фабричищу, я бы вырастил барабаны-годо раза в два больше.

Холтор, который уже бросил белый взгляд на эти барабаны с помощью сверхзрения, как-то боязливо невольно поёжился и сказал чуть ли не жалобным голосом:

– Да, куда уж больше, Сис. Я как только представлю себе, что в них нужно будет аккуратно выдолбить сердцевину, мне тут же дурно делается. Это сколько же алмазного дуба уйдёт в стружку.

Сиссар, огромный и кряжистый, рядом с которым даже здоровенный и могучий Холтор Талан казался мальчиком, на радостях так хлопнул его своей ручищей по спине, что тот чуть не запахал носом, после чего радостным голосом воскликнул:

– Холти, так они ж пустые внутри! Мы их такими вырастили. Я притащил в то урочище, где живут кораллики, твой Золотой годо и велел Седой Бороде вырастить три точно таких же ветви, только в двадцать раз больше размером. Дня четыре я ему показывал этот барабан и объяснял, в каком направлении на нём идут волокна и где они плотные и очень крепкие, а где сложены из нескольких слоёв. Всё растолковал, до самых мельчайших подробностей и пригрозил, если он облажается, то я вернусь на Поркер с паяльной лампой и подпалю ему его длинную бороду. По-моему, у него всё получилось, как надо. Все три заготовки вышли просто на загляденье. С них теперь нужно только снять кору и миллиметров пять древесины изнутри и снаружи. Но об этом уже тебе судить, ведь это ты у нас годоархон.

Когда они вошли в огромный, ярко освещённый зал, где на стапелях стояли три буровато-серебристых барабана-годо, то Холтор и оба его спутника так и ахнули от восхищения. Барабаны, в принципе действительно были уже готовы, хоть лакируй их и натягивай мембрану. К тому же алмазная древесина была совершенно сухой и потому барабаны не повело. Да, и построены они были по всем правилам искусства создания больших барабанов-годо. Работы, над ними было, конечно, ещё очень много, ведь их ещё нужно было украсить, но всё это как раз относилось к компетенции таких мастеров, как Веридор Мерк. Звёздный король, руки которого чуть ли не тряслись от волнения, сдернул свой чемоданище с плеча Бендена, раскрыл и достал из него пучок длинных полосок из драгоценной морской кости различной ширины. Он сунул их под нос Холтору и воскликнул:

– Холти, а вот это, на мой взгляд, будет самый лучший материал для насечки и инкрустации. Я тебе морскую кость распущу как угодно, хоть на пластины, хоть на пруток с любым профилем, да, и в дереве так закреплю, что её потом из него зубами не выгрызешь. Но, знаешь, Холти, в этих годо мне больше всего нравится то, что у них огромные кили. На каждом из них поместится не одна тысяч клейм, на которых мы сможем описать в рельефах всю жизнь нашей любимой Матидейнахш чуть ли не со дня её рождения. Когда эти барабаны ещё висели на Великом Сиссаре, я уже не раз и не два прикидывал, как это будет лучше сделать. Ну, в нашей команде есть не один десяток прекрасных художников, так что для них тоже найдется работа. На складах своей новой фабрики ты найдёшь немало отделочных материалов. Это и золото, и серебро, и платина, двое парней с Галана даже припёрли добрых две тонны прекрасных изумрудов и один из них говорит, что он из изумруда что угодно может сделать, хоть в косицы его заплетёт, но для меня всё же самым главным является голос этих барабанов-годо, а потому тебе решать, какими они будут.

Холтор, придирчиво разглядывая костяные прутики, задумчивым голосом проговорил:

– Нет, Верди, эти барабаны должны быть не только певучими, но ещё и на редкость красивыми. Мне нравится твоя идея относительно жизни нашей Матидейнахш, но я полаю, что будет гораздо лучше вынести этот вопрос на обсуждение всех её паломников.