Музыкальных дел мастера к каждой нашли свой подход. Первыми были изготовлены барабаны для начинающих годойонов и Холтор был готов отдать правую руку на отсечение, если на всём Варкене найдётся человек, который поморщится при их звучании. Микки, который был верен своему Синему годо, опробовав несколько барабанов, был вынужден признать, что они звучат ничуть не хуже его любимого барабана, к которому он не подпускал даже Веридора. Годойонархоны клана Таланов Дерзких сразу же признали его и после нескольких месяцев стажировки он стал одним из учителей. Из-за этого Микки приходилось буквально разрываться на две части. Со своим уникальным слухом он ещё и высоко котировался в цехе акустиков и с ним постоянно конкурировал секонд Зеттурион, но их обоих безжалостно критиковал Интайр.

То, что у него теперь было кому не только оценить звук, но ещё и с абсолютной точностью сказать, почему он такой, несомненно, радовало Холтора, но не решало многих его проблем. Главная из них заключалась в том, что хотя все барабаны и были уже собраны, их нужно было теперь вручную доводить до нужной кондиции, а это можно было сделать только одним способом, по паре микронов удалять лишнее дерево, шлифуя их шлифовальными машинками, которые визжали в цехах так, что ушам было больно. Время от времени то один, то другой барабан исчезал из цеха, чтобы после того, как из него высосут всю пыль, подвернуться акустическому тестированию. После долгих споров некоторые барабаны телепортом отправляли в те цеха, где на них наводили красоту мастера насечки и инкрустации. Эта работа была ничуть не менее ответственной.

Как это и предполагал Веридор Мерк, самым лучшим материалом для инкрустации алмазных годо являлась морская кость, но она же являлась ещё и самым дорогим отделочным материалом. После многочисленных тестов Микки, Зеттурион и Интайр пришли к согласию, что идеальным соотношением толщины костяной насечки и тела барабана будет то, при котором морскую кость нужно будет распускать на прутки толщиной в шесть миллиметров, что бы получить в итоге пять и две десятых миллиметра. Сорквик, услышав это и зная примерный погонаж, быстро произвёл в уме расчёты и моментально изменился лицом. Взяв Веридора за шиворот, он отвёл его в сторонку и между ними произошел короткий разговор. В итоге они приняли соломоново решение. Каждый отделывает свой барабан своими собственными запасами морской кости, а на барабан леди Риты они скидываются вместе, чтобы он не выглядел жлобским.

Когда Холтор узнал о том, сколько стоит та морская кость, которую император галактики и Звёздный король пустили на отделку барабанов-годо, он чуть не грохнулся в обморок, ведь выходило так, что купить такой барабан смогут только три человека во всей галактике, её император, Веридор Мерк и Харди Вирров, который был зол на Сиссара, как черт из-за того, что тот не вырастил четвёртого барабана. Но он хотя бы добился того, что по их точному образу и подобию были изготовлены ещё три алмазных годо поменьше, но со всеми теми клеймами, какие были на Великих годо. То, что ему придётся выложить за них девять миллиардов золотых роантов, его совершенно не волновало. Холтор всё же не выдержал и поинтересовался у Сорквика, почему морская кость стоит дороже изумрудов с Обелайра, и тот, насмешливо скривив губы, ответил:

– А как ты хотел, Холти? Изумруды из недр Обелайра прут, как дерьмо из гонзара, а морская кость созревает в морском песке десятки миллионов лет и к тому же не во всяком. Ну, и ещё всё дело заключается в том, что вся она давно уже из этого песка вынута моим зятёчком и поделена им поровну, но я считаю, что он всё равно меня ограбил.

Веридор, услышав это, тотчас завопил:

– Ах, ты старый жмот! Тебе что, лень построить у себя на Галане большой темпоральник, засунуть в него все те костомахи, которые я собирал тысячами лет и прокрутить их в нём?

Таких стычек на музыкальной фабрике было не одна и не две.