– Да, милорд. А то что-то мы слишком нервничаем этим утром, – язвительно произнесла Габриэль, показывая ему в зеркале язык.

Затем она быстро заколола выбившиеся из прически локоны.

Лорд приставил большой палец к носу, дразня ее, а затем вышел из комнаты, не обращая внимания на счастливую улыбку, которая играла на его губах.

Габриэль позвонила и попросила миссис Бейли прислать к себе следующего кандидата.

Натаниэль направился в библиотеку. Он уселся за стол и придвинул к себе кипу бумаг.

Ему надо решить, кто из агентов отправится в Лиссабон или ему лучше поехать туда самому. Португальский король был жалким инфантильным существом, неспособным управлять страной. А его регент был попросту трусом, который вообще ничего не мог. Они сразу же сдадутся Франции. Поэтому британское присутствие в Португалии было сейчас просто необходимым…

Натаниэль лениво вертел в руках перо. Тут он заметил, что кончик пера истрепался. Прайд стал искать свой маленький перочинный ножик, но его не было ни на столе, ни в ящиках. Лорд вспомнил, что ножик накануне брала его жена.

Перо сейчас не было нужно Прайду, но он уже не мог усидеть на месте. Натаниэль бросился наверх. Возле лестницы, ведущей на третий этаж, в детскую, он на секунду остановился и подумал, что неплохо бы навестить Джейка и узнать, как дела с его вывихнутой лодыжкой.

Но нет – какая-то сила гнала его в покои Габриэль, туда, где он сможет найти свой ножик.

В залитой солнцем гостиной Габриэль было тихо. Прежде это была любимая комната Элен, которая сама выбирала для нее обои и мебель, «Интересно, – подумал лорд Прайд, – захочет ли Габриэль изменить здесь что-нибудь? Для такой темпераментной женщины, как она, здесь все было чересчур спокойным».

Секретер был открыт, и Прайд тут же увидел свой перочинный ножик. Он взял его, и его взгляд упал на следы, оставленные на промокательной бумаге.

Какие-то заметки, зеркальные отображения букв, цифры… Ему безумно захотелось взять этот лист и как следует рассмотреть его.

Не удержавшись, Прайд схватил промокательную бумагу и поднес к зеркалу.

Габриэль упражнялась с кодом, ключ от которого содержался в «Философских письмах» Вольтера.

Глава 27

Это было невероятно. Она не могла больше заниматься шпионажем! Это было лишено всякой логики.

Натаниэль посмотрел на свою жену, сидящую на противоположном конце стола. Она оживленно беседовала со своими соседями. Как будто почувствовав, что Прайд разглядывает ее, Габриэль подняла на него взгляд. Ее глаза сияли. Она улыбнулась ему своей кривой улыбкой, и на мгновение Натаниэлю показалось, что они остались наедине; он не слышал шума голосов, не видел множества гостей, яркого света канделябров…

А потом Габриэль повернулась к своему соседу, и Прайд услышал ее смех, который очаровывал его даже в те минуты, когда он сердился на эту женщину.

Тут сквозь шум Натаниэль услышал голос своей соседки, которая в очередной раз пыталась завязать с ним беседу, и Прайд понял, что молчит добрую половину обеда. Он автоматически брал с тарелки еду, подносил ее ко рту, но полностью осознал, где находится, лишь когда Габриэль снова вступила в беседу на своем конце стола.

Все еще в задумчивости он принялся за куропатку в желе и слишком поздно вспомнил, что терпеть не может ни куропаток, ни желе.

Перед обедом Натаниэль спросил у своей жены, что означают непонятные знаки на промокательной бумаге. Он осторожно задал этот вопрос, стараясь говорить обыденным тоном. И точно таким же голосом Габриэль ответила ему, что она просто решила немного потренироваться в шифровании, чтобы не забыть окончательно, как это делается.

Прекрасное объяснение!

Какого черта он ел эту куропатку? Габриэль, нахмурившись, наблюдала за тем, как он отломил кусочек птицы, а затем бросил его на тарелку.