Она не могла достать осколок, и ее пальцы лишь беспомощно царапали грязь и пыль. Подтянув колени к груди, Габриэль изо всех сил оттолкнулась и пролезла между ножками стола. Внезапно пальцы нащупали что-то острое, и она вскрикнула от боли. Слава Богу!

Очень-очень осторожно Габриэль взяла кусок стекла. Ни в коем случае нельзя уронить его, но и сжимать сильно тоже нельзя – стекло может перерезать ей пальцы, а сделать нужно еще очень много.

Габриэль выпрямила ноги и стала медленно выползать из-под стола, стараясь держать руки подальше от спины.

Теперь надо добраться до Натаниэля. Но она не могла ползти на спине из-за опасности порезать руки. Габриэль опять прижала колени к животу и оттолкнулась. Выпрямившись, она оказалась рядом с мужем. Еще одно движение – и ее руки коснулись его рук.

Так. Габриэль осторожно провела пальцем по осколку, нащупывая самый острый край. Потом она потрогала веревку, связывающую его руки. Лицо Габриэль покрылось испариной, несмотря на то, что в каюте было холодно, тошнота подступала к горлу. Но она не обращала внимания на свое физическое состояние, понимая, что сейчас главное – освободиться.

С палубы раздался душераздирающий крик. Настала тишина, а потом крик повторился. Габриэль глубоко вздохнула, стараясь не думать о том, что там происходит. Ей надо собраться.

Она очень осторожно стала перепиливать веревку на руках мужа. Но осторожно – это очень долго. Закусив разбитую губу, Габриэль принялась пилить быстрее. Ее пальцы были в крови, она чувствовала ее вязкость. Тошнота усилилась. Интересно, кровь ее или Натаниэля? Определить было невозможно.

На мгновение она остановилась, переводя дух.

– Давай, Габриэль, давай!

Голос Прайда был спокойным и уверенным, но он раздался так внезапно в тишине каюты, что Габриэль от неожиданности вздрогнула.

– Я не хотела, чтобы ты приходил в себя до тех пор, пока я не закончу, – удалось ей прошептать разбитыми губами. – Боюсь поранить тебя.

– Продолжай, – уверенно сказал он. – Я стараюсь развести запястья в стороны.

– А вдруг я перережу вену?

– Нет, все будет в порядке.

Его спокойствие передалось Габриэль, и она смогла продолжать, не обращая внимания на заливающую ее руки кровь.

– Все хорошо, – подбодрил жену Натаниэль. – Уже скоро. Я чувствую, что веревка вот-вот порвется.

– Господи! – простонала Габриэль.

Она едва могла удержать осколок в руках, пальцы болели и с каждой минутой теряли чувствительность. Габриэль снова закрыла глаза – это помогло ей сосредоточиться.

Наконец все было сделано. Веревка порвалась.

– Ты умница, – тихо сказал Натаниэль.

Затем он сел. Его руки были в крови, но он, не обращая на это внимания, пополз к своему саквояжу. Его жена слишком измучилась, чтобы повернуться и смотреть, что он делает. Прайд вытащил кинжал и одним движением перерезал веревки на ногах.

Потом он шагнул к Габриэль и опустился возле нее на колени.

– Лежи спокойно, – сказал Прайд, разрезая бечевку.

Ее руки были свободны, и она со стоном облегчения стала массировать затекшие запястья, разминать пальцы.

– Да из тебя кровь хлещет, как из свиньи на бойне, – с ужасом проговорила она.

– Перевяжи меня, – равнодушно проговорил Натаниэль, вытаскивая из саквояжа несколько шейных платков.

– На борту осталось всего четверо полицейских. Подержи-ка узел.

– Только четверо, ты уверена?

– Я слышала их разговор.