…Склонный к юмору Черчилль просил авиаторов сделать «шторм» — не штурм, а «шторм», — то есть превратить красивейший в Европе город — старинный саксонский Дрезден — в море огня. Это была месть Америки и Англии за бомбардировки Лондона и Ковентри. И ещё — хотелось произвести впечатление на Сталина, чтобы на конференции в Ялте «дядюшка Джо», которого «слишком уж занесло», был посговорчивее.

«Шторм, шторм…» — повторял гнуснейший из политиков, покуривая гаванскую сигару.

И «шторм» был устроен. 13 февраля в 22.09 на город была сброшена первая бомба. Атака с воздуха с нарастающей силой продолжалась 24 минуты. Над городом поднялось исполинское пламя. Разность температур образовало огненный смерч, сотворённые человеком и доселе невиданные вихри поднимали людей, и они летали, как щепки, те же, кто прятался под землёй, задыхались от недостатка кислорода.

Весь «шторм» продолжался четырнадцать часов. Позже очевидец напишет: «Я видел молодых женщин с детьми на руках, — они бежали и падали, их волосы и одежда загорались, и они страшно кричали до тех пор, пока падающие стены не погребали их…» и лихорадочно размышляла: «Что же нам делать? Что делать?» И всё–таки главное — спокойствие… Спокойно, спокойно…» Пёс тоже недоумевал, но в глазах его хозяйка могла прочесть: «Ты только скажи, только дай знать…»

Кейда царственно, невозмутимо повернулась к сидевшим за столом. Пряхин и Венцель глаз на неё не поднимали.

На столе стоял кофейник, из носика чуть заметно струился пар. Сахарница, ваза с печеньем, четыре прибора. Она подошла к столу, села на свободный стул. Печеньем и сахаром угостила Анчара. Ни на кого не смотрела, хотя всех видела. И всеми клетками своего взбудораженного существа ощущала взгляд свирепых, но почти плачущих от досады и злобы глаз Ацера.

Да, она почему–то была спокойна, не испугалась. Спокойные люди таят силу. Они непредсказуемы и удар наносят неожиданно.

Кейда, обращаясь ко всем, проговорила.

— Ну что, господа, угощайте даму.

Майор Венцель точно ждал этой просьбы, — стал разливать кофе. Кейда тем же непринуждённым тоном продолжала:

— Вам, полковник, лучше знать, как наказывать ваших братьев. Но в этом случае вы забыли одну малость: господин фон Линц не только ваш брат, — он ещё и генерал армии фюрера, воздушный ас Германии. Вам бы не мешало вспомнить ещё и о том, что генерал — мой друг.

— Запела пташечка! — процедил Ацер. — И что же следует из того, что фон Линц — ваш друг?

— А то, что и должно следовать: вы даёте ему свободу, и — немедленно!

— Лихо, чёрт побери! Вот девчонка! Восхищён твоей смелостью и… безрассудством.

— Полковник Ацер! Не забывайтесь. Перед вами потомок древних германских рыцарей баронесса Функ.

— Ха–ха–ха! Чёрт побери. Ну, актриса, как распалилась!.. Да я…

Договорить он не усел. Кейда подошла к нему и с размаху влепила пощёчину. А вернувшись на своё место, выложила на стол маленький блестящий пистолет, подаренный ей генералом Функом.

— Офицеры! — закричал Ацер. — Скрутите ей руки!

— Я буду защищать баронессу, — глухо проговорил Пряхин.